Запутанная жизнь. Как грибы меняют мир, наше сознание и наше будущее

И она обещает многое. У грибов замечательный аппетит к разнообразным загрязнителям кроме пропитанных токсическими веществами окурков и гербицида глифосата. В своей книге «Мицелий в действии» Стемец пишет о своем сотрудничестве с исследовательским институтом в штате Вашингтон, ставшим партнером Министерства обороны США в программе разработки способов разложения некоего сильнодействующего нейротоксина. Химическое вещество – диметил метилфосфонат, или ДММФ, – является одним из смертоносных компонентов газа VX, производившегося и применявшегося в 1980-х годах режимом Саддама Хуссейна во время войны между Ираном и Ираком. Стемец послал своим коллегам 28 различных видов грибов, которые были подвергнуты воздействию постепенно увеличиваемых концентраций этого нейротоксина. Через шесть месяцев два вида из всех «научились» употреблять ДММФ в качестве своего основного источника питания. Одним из этих видов стал Trametes, траметес, а другим – псилоцибе лазурная (Psilocybe azurescens), вид псилоцибиновых грибов, обладающий самым высоким содержанием псилоцибина среди известных видов. Он был открыт Стемецем за несколько лет до этого и назван так за синеватый оттенок ножки (Стемец позднее назвал сына Азуреус, Azureus, в честь гриба). Оба вида относятся к грибам, вызывающим белую гниль древесины.

В микологической литературе сотни таких примеров. Грибы могут перерабатывать многие обычные загрязнители, угрожающие жизни людей и других существ, в почве или водоемах. Они способны расщеплять пестициды (такие как хлорофенолы), искусственные красители, взрывчатые вещества тринитротолуол (тротил) и гексоген, сырую нефть, некоторые виды пластика, а также целый ряд человеческих и ветеринарных лекарственных препаратов, от антибиотиков до искусственных гормонов, не удаленных очистными сооружениями.

В принципе, грибы – одни из лучших специалистов по восстановлению окружающей среды среди организмов. Миллиардами лет в процессе эволюции мицелий точно настраивался для достижения одной главной цели: поедания и поглощения. Это телесное воплощение аппетита. За сотни миллионов лет до растительного бума в каменноугольный период грибы жили, находя способы разложения мусора, оставленного другими организмами. Они даже способны ускорить разложение, предоставляя бактериям мицелиевые трассы для проникновения в те места распада, куда иначе им было бы не добраться. И все же разложение – лишь часть истории. Тяжелые металлы накапливаются внутри грибных тканей, из которых их можно извлекать и уничтожать совершенно безопасно. Плотная сетка мицелия может даже быть использована для фильтрации загрязненной воды. При помощи микофильтрации удаляются возбудители инфекционных заболеваний, такие как кишечная палочка; микофильтрация, словно губка, впитывает тяжелые металлы, свойство, которое одна из финских компаний использует для извлечения золота из выброшенной электроники.

Несмотря на большой потенциал, микоремедиацию не так просто применять на практике. То, что конкретный грибной штамм ведет себя определенным образом в лабораторных условиях, еще не означает, что он будет делать то же самое, когда окажется среди неразберихи загрязненной экосистемы. У грибов существуют свои потребности – такие, как кислород или дополнительные источники питания, – которые обязательно нужно учитывать. Более того, разложение проходит поэтапно, осуществляемое грибами и бактериями, поочередно возобновляющими процесс с того места, где ее закончил предыдущий участник. Наивно предполагать, что обученный в лаборатории грибной штамм сможет эффективно справиться с неразберихой своего нового окружения и восстановить экосистему в одиночку. Трудности, с которыми сталкиваются специалисты по микоремедиации, аналогичны тем, что встают перед виноделами, – если не будет подходящих условий, дрожжевому грибу придется прикладывать огромные усилия, чтобы превратить сахар в бочке виноградного сока в алкоголь. В данном случае, однако, винная бочка – это загрязненная экологическая система, а мы находимся внутри ее.

Маккой был сторонником радикального метода, основанного на массовом эмпиризме. Я относился к этому скептически. Мне пришло в голову, что область микоремедиации нуждается в серьезной институционной поддержке. Классные доморощенные решения – это прекрасно, но ведь нужны, несомненно, крупномасштабные исследования. Как может область развиваться без флагманских проектов, серьезных грантов и внимания со стороны ведомств? Мне было трудно представить, что армия микологов-любителей, неважно насколько увлеченных, могла быть достаточно оснащена или достаточна надежна, чтобы развивать эту область.