Заработать на смерти

— Благодарю за сотрудничество, мое сокровище, — заметил Шейн, прежде чем последовать ее совету. — Дальше я справлюсь сам.

Девушка спустилась в холл и исчезла за углом.

Никакой реакции на стук детектива не последовало. Шейн повторил попытку, на сей раз не думая о спящих обитателях дома. Он нажал на ручку двери, но она оказалась запертой изнутри. Детектив мрачно выругался и забарабанил в дверь кулаком.

В тот же момент дверь напротив отворилась, и мистер Монтроз вышел в коридор. Он был одет в старомодную пижаму, поверх которой был наброшен потертый халат.

— Что вам угодно? — осведомился он. — О, это вы, мистер Шейн. — Неловко переступая босыми ногами по полу, он пересек холл и подошел к детективу.

— Я ищу доктора, — пояснил Шейн.

— Действительно, это его комната. И уверен, что он должен быть у себя. Но думаю, крепко спит. Бедняга. Его очень расстроили события минувшей ночи.

— Я бы сказал, что он спит чересчур крепко, — сухо заметил Шейн, и снова забарабанил кулаком в дверь.

— Откройте, док! — крикнул детектив.

Изнутри комнаты по-прежнему не доносилось ни звука. Шейн прекратил стучать и задумчиво почесал подбородок.

— От такого шума и мертвые проснулись бы, — обронил он, обращаясь к Монтрозу. — Я попросил бы вас помочь мне. Давайте я подсажу вас, и вы заглянете в окошко над дверью.

Секретарь кивком головы выразил согласие. Заглянув с помощью детектива в маленькое оконце, он задрожал и едва не свалился вниз.

— О Боже, — простонал он.

Шейн помог ему спуститься и, увидев выражение его лица, более не колебался. Стиснув зубы, он отошел назад и, выставив вперед левое плечо, с разбегу атаковал дверь. Соприкосновение с дверью отдалось острой болью в раненом плече, но Шейн, не раздумывая, повторил попытку. На этот раз замок уступил его усилиям и дверь распахнулась. Шейн ворвался в комнату и подбежал к кровати. Мистер Монтроз последовал за ним, издав носом жалкий, хлюпающий звук.

Доктор Джоэл Педике выглядел необычайно умиротворенным в своем вечном сне. Полностью одетый, он лежал на своей постели. Мускулы его лица были расслаблены. На тонких губах застыло странное выражение триумфа. Левая рука безвольно свешивалась к полу. Перевернутый стакан лежал рядом на коврике, на том самом месте, куда он упал, выпущенный из пальцев покойного. На ночном столике стояла открытая картонная коробочка с розовыми таблетками. Остатки одной из них еще виднелись на дне стакана. На крышке лежащей рядом коробки была начертана общепринятая символика яда. Тут же находилась стопка аккуратно исписанных листов бумаги.

Шейн взял верхний из них и прочел вслух начальную фразу:

«Тому, кого это может заинтересовать».

— Ради Бога, прекратите хныкать, — раздраженно бросил детектив Монтрозу. — Соберитесь с духом. Отправляйтесь к телефону и пригласите сюда Пейнтера и коронера.

Шейн подошел к окну, через которое пробивались лучи солнца, опустился в кресло и начал читать последнюю исповедь доктора Педике.

11

«Я виновен, — писал доктор Джоэл Педике, — в преступлении столь ужасном, что не могу далее жить с сознанием вины, испепеляющей мою душу. Смерть двух невинных женщин и деградация прекрасной молодой девушки тяжким грузом лежат на моей совести. Я могу искупить свою вину лишь одним-единственным способом, но предварительно обязан дать этот правдивый отчет, дабы ни у кого не осталось сомнения, что вся ответственность за содеянное целиком ложится на мои плечи.

Уже с детства на мне лежало проклятие сатанинской жажды познания, вовлекшее меня во многие позорные предприятия (хотя я и рано утратил всякое чувство стыда). В конце концов, это привело к трагической развязке, которую суд, без сомнения, квалифицирует как матереубийство… Чтобы избежать этого несправедливого приговора, я и пишу это признание. Я уже сам осудил себя как фактического убийцу миссис Брайтон, равным образом как и Шарлотты Хант.

Расстроенный интеллект стал моим оружием, но я сознаю, что следует вернуться в прошлое, дабы надлежащим образом объяснить события последних дней.

Научный эксперимент необходим… без него невозможен дальнейший прогресс науки… но безрассудное стремление к познанию может ожесточить душу и привести к поистине дьявольским последствиям, если исследователю не свойственно чувство меры и он не чувствует своей ответственности перед Богом и обществом.

Не только мысль об искуплении заставляет меня написать это признание. Перед Богом клянусь, что я не ищу себе оправданий. Еще в дни моей юности я начал сознавать, что некая странная внутренняя сила толкает меня к действиям, которыми я противопоставляю себя Богу и человечеству. Я оказался в положении одержимого демоном, изгнать которого оказалось выше моих сил.

Думаю, сказанного вполне достаточно для мотивировки моего поступка. Я не могу сослаться ни на внезапное затемнение сознания, ни на неведение относительно присутствия дьявола в подобной богопротивной практике. Припоминаю, что еще ребенком меня крайне интересовало, способен ли цыпленок прожить без перьев.