Заратустра: Танцующий Бог

Джайнские монахи и монахини не могут пользоваться современным туалетом. Ясное дело, в их писаниях туалеты не упоминаются. Наоборот, в их писаниях говорится: «Нельзя испражняться или мочиться в воду». Двадцать пять веков назад это было очень правильно; иначе вы оскверните воду, а людям придется ее пить. Но такова человеческая глупость: они не могут пользоваться современным туалетом, потому что в нем есть вода, а в большом городе вроде Бомбея вы не очень-то можете выйти за городскую черту, и что они делают? Они мочатся в ведро, оправляются в ведро; а ночью, когда все спят, они выбрасывают все это дерьмо и испражнения на улицу. И это святые джайны, праведники и праведницы.

Джайнские монахи и монахини не могут принимать душ; они не могут даже чистить зубы, они не могут пользоваться зубной пастой. Идея была в том, что чистить зубы, ходить с чистым ртом и принимать душ — значит, украшать тело; а джайнизм против тела: тело — ваш враг. Стоять рядом с джайнскими монахами и монахинями очень трудно, потому что от них воняет — это противно. А разговаривать с ними... Мне приходилось говорить им: «Пожалуйста, стойте подальше», потому что их дыхание зловонно. Воздух, который исходит из их рта, вызывает отвращение, и все их тело, покрытое слоями пота и грязи, поистине тошнотворно.

Но у джайнов это считается великой духовной ценностью. Эти люди отреклись от своего тела; они больше не слуги своего тела. Это уродливо, но это освящено традицией. Община джайнов культурна, цивилизованна, образованна, богата, но они не могут изменить этого. Скрижаль ценностей неизменна. Вы не можете улучшать писания: это последнее слово.

Ни одно слово не может быть последним, окончательным, потому что завтрашний день принесет новые переживания. Если у вас есть разум, вам придется изменить свои ценности и стиль жизни. Только идиот может все время таскать трупы. А когда вы носите на себе так много трупов, вы сами не можете быть живыми — вы становитесь просто мертвецом среди других мертвецов.

Похвально у него то, что дается с трудом. Все, что считается трудным, люди называют похвальным. Никого не волнует, имеется ли в этом что-нибудь ценное или нет. Кто-то стоит на голове, и люди превозносят его, поскольку это тяжело. Кто-то ходит по канату, натянутому между двумя башнями, и это похвально.

В этом нет никакой пользы, но именно так создавались ценности.

Похвально у него то, что дается с трудом; добрым зовется тяжелое и неизбежное. Странные определения. В Варанаси я видел человека, который многие годы стоял с поднятой рукой. Его рука стала подобна сухой ветке, почти превратилась в кость. Вся кровь из нее под воздействием силы тяжести ушла в тело. Теперь даже если бы он захотел согнуть ее, он не смог бы; она перестала сгибаться. Люди ходили поклоняться ему.

Я поинтересовался:

— Чему вы поклоняетесь? Они сказали:

— Как чему? Почти двадцать лет он воздевает руку к небу.

Но я возразил:

— Это просто признак того, что этот человек сумасшедший. С руками так не обращаются — он убил свою руку.

Но это тяжело — вы не можете такого сделать — и это становится ценностью. И если что-нибудь неизбежно, это становится также и хорошим.

В ашраме Махатмы Ганди не разрешалось иметь москитные сетки, потому что это роскошь. Наверное, москиты были счастливы, но как насчет бедных гостей ашрама? Спать было невозможно. Там было столько москитов, что даже днем невозможно было присесть — они кусались со всех сторон. Ганди изобрел совершенно бездарную вещь: вы должны поливать керосином лицо, руки и все открытые части тела, потому что москиты гораздо умнее людей: они чувствуют запах керосина и не приближаются к вам. Но как можно спать с таким запахом?

Мы были очень близки с сыном Махатмы Ганди, Рамдасом. Я часто бывал в Вардхе — ашрам был недалеко от Вардхи — и однажды Рамдас пригласил меня:

— Почему бы тебе не приехать к нам на несколько дней? Я сказал:

— Я могу приехать, но как быть с москитами? Я не могу полить керосином лицо и руки — ты знаешь, что у меня аллергия на запах.

Даже если бы у меня не было аллергии, я не мог считать эту глупость каким-то аскетизмом, чем-то похвальным — хотя это было необходимо. Тем, кто хотел жить в ашраме, приходилось пользоваться керосином.

Я сказал:

— Днем я могу быть там. Но я не могу оставаться в вашем ашраме на ночь.

Но даже днем это было очень трудно. Я рассказал Рамдасу о своем опыте в Сарнатхе, недалеко от Варанаси. Сарнатх — это место, где Гаутама Будда произнес свою первую проповедь, но он был в Сарнатхе всего один раз. Он путешествовал сорок два года, проходя через один и тот же город по двадцать, двадцать пять раз, поскольку он выбрал только небольшой район Бихара... Само слово «Бихар» означает «там, где ходил Гаутама Будда».