ЗАРАЗА

Я бросился к «мерсу» и в очередной раз простонал: «Ну, бляяять». Люк действительно был, и на мое счастье, современный – из композитных материалов, а не чугунный, с неподъемным для меня сейчас весом. И я даже смотрел на него и мог потрогать, вот только заднее колесо «мерса» стояло аккурат на краю, на морде выгравированного льва, закрывая не только часть герба Сьерра-Леоне, но и мой путь к спасению.

Следующую минуту меня трясло, я, будто в тумане, метался, психовал и матерился. Но голова не соображает, зато руки делают. Особенно под таранные удары в ворота. В машине ключа не оказалось, возле машины и под ней пусто, у мертвого охранника тоже. Плечо взвыло разрядом боли, когда я попытался просто столкнуть почти двухтонную тачку – чертов «паркинг» с автоматической коробкой. Я слышал, что как-то можно без ключей переключить на нейтралку, но все-таки не мой профиль.

Я так сильно не хотел лезть в багажник, где все это время бился припадочный зомби, и проверять его карманы, что уже всерьез намеревался пусть не дать победный бой «глобалам», но хоть жизнь продать подороже.

А потом я вспомнил про домкрат в багажнике, откуда я уже подрезал аптечку.

И уже через пару минут, аккурат в момент, когда ворота, проталкиваемые «хаммером», с грохотом распахнулись, я стоял на скобах, заменявших лестницу в канализационной шахте, и пытался банкой тушенки сбить домкрат.

Получилось неожиданно сразу. И когда колесо понеслось мне на голову, я дернулся, больная рука подвела, а нога соскользнула с ржавой железки, и я полетел в темноту.

Боли не было, точнее какой-то новой или сверхострой – свалился в кучу мусора из подгнивших, и, видимо, оттого мягких, пальмовых листьев. Пока глаза привыкали к темноте, прислушался к движухе над головой. Машина накренилась, когда колесо провалилось в люк и частично заблокировало проход, перекрыв почти весь свет со звуком.

Там шел бой, причем палили от души – либо познакомившись с моим другом из багажника, либо вообще собрав на звук пол округи.

Я пожелал удачи зомбакам и, трогая прохладные трубы, идущие вдоль стены, побрел в сторону едва видимого светлого пятна.

Найденный телефон работал, и в нем даже нашелся фонарик, вот только сигнал сюда не проходил. Как только выберусь, наберу Ксюхе, надо бы прояснить ситуацию по «глобалам». А пока бежать. Как можно быстрее и желательно в сторону колледжа.

Тонкий ручеек вонючей жижи тек по центру тоннеля, но я, даже идя по бортику, старался высоко поднимать ноги, так как слышал шуршание крыс. А парочка сверкнула бусинками глаз в свете фонарика. Пахло странно, ни вонючим дерьмом, тем самым которое не тонет, а скорее гнилью. Запах тухлых листьев смешивался с остатками еды, забытыми в мусорном ведре на все выходные во время поездки на дачу. А еще пахло кровью. Когда проходил перед неприметным ответвлением, теплый порыв воздуха чуть не придавил тяжестью этого запаха.

Я шарахнулся от проема и в отличии от типовых героев всех фильмов ужасов, которых тянет, куда не надо, побежал дальше по тоннелю. На стенах все чаще попадались темные пятна, но утверждать, что это кровь, я не берусь, уж слишком слабый свет у фонарика в телефоне.

Чем дальше я удалялся от консульства, где судя по всему недавно сделали ремонт, тем все выглядело старше и запущеннее. Ржавые позеленевшие трубы торчали из прореженной кирпичной кладки. Больше всего дырок было в потолке, то тут, то там виднелись провалы выпавшего кирпича, и казалось, что крыша может рухнуть в любой момент. Под ногами стало больше мусора, попадались застрявшие в ветках человеческие вещи – кепка, шлепанец, рваная майка, брюки с одной штаниной – все так же в темных пятнах, и уже без вариантов, что это кетчуп или малиновое варенье.

Примерно через час плутания и запутывания следа, я вышел в какое-то техническое помещение с резервуаром, куда стекала вода сразу из нескольких труб по стенам. На дальней стороне примерно на двухметровой высоте был выступ с ржавой лестницей, а на нем уже скобы, ведущие на улицу.

А еще я нашел труп. Полусгнившие голые кости торчали из кучи с пальмовыми листьями, сваленными у стены в форме полукруга. Первая ассоциация – сука, это гнездо, а потом сразу вспомнились слова вирусолога из телека, что нам неизвестно, как болеют местные, которые не обращаются в больницы.

Труп оказался не один, чем ближе я подходил и высвечивал фонариком, тем больше костей мог насчитать. Я не знаток анатомии, но здоровая толстая палка похожая на смесь биты и клюшки ничем иным, кроме бедренной кости, быть не могла. И только таких я насчитал девять штук.

– И кто же тут, блять, такой прожорливый, – понимаю, что лучше было не шуметь, но уж очень захотелось услышать человеческий голос, пусть и свой собственный. Это я зря, мог бы и потерпеть.

Но хуже было то, что мне ответили. По трубам разнеслось рычание, будто кто-то массово начал глухо рыгать, а потом гулкий топот. В темноте я не мог понять откуда идет звук, да еще и эхо в трубах добавляло – может, бежало несколько, а может, только один или одно, но на четырех лапах.