Заражение

Вирус не бог, его можно победить. В конце концов, вода из ручья попадает в каждый дом Огненска — в последнее время очистные сооружения практически не работают и люди пьют то, что течет из кранов. Может быть, это даст надежду хоть кому-то. Потому что другой надежды нет.

Он опустился на колени перед темным ручьем, забрался рукой под свитер и вытянул серебряный крест на цепочке. Штаны быстро намокли, ему стало холодно. Темная вода беззвучно текла в сторону города.

Позади раздался лай собак, звуки отчаянной борьбы, возгласы боли и отборный мат — он был уверен, что это те самые собаки. Лай сменился на рычание. Грохнули выстрелы. Один, потом второй. Ветер принес жалобное скуленье, которое вскоре стихло.

Среди ночи послышался звучный голос, который Андрей сразу же узнал. Это был Лукин.

— Эй, смотрите сюда. Следы ведут вниз, к лесу. Скорее, поторапливайтесь! Если вы его упустите, отправитесь в печь вслед за тем придурком!

Андрей снова взглянул на черную гладь. Оттуда, из мрачной глубины преисподни, на него смотрел седой старик. Он с силой воткнул острый край креста в вену левой руки. Потом, пока не ослаб, проделал то же самое с правой и опустил руки в воду.

«Подавитесь!» — такой была последняя мысль его затухающего сознания.

Глава 52

1 ноября 2014 года

— Мы ведем передачу из Огненска, связи в городе по-прежнему нет, но мы смогли с помощью спутникового телефона организовать трансляцию, — Катя от волнения и усталости едва выговаривала слова. Макс держал телефон, которым снимал репортаж. — Вы видите позади меня здание Церкви Судного дня, оно полностью сгорело. Перед ней лежит странная статуя с головой быка. Что тут происходило минувшей ночью, почему город оказался отрезан от внешнего мира, мы попытались узнать у местных жителей. Однако никто ничего не может вспомнить. Сейчас восемь тридцать две, для субботы это очень раннее время, мы уже опросили человек десять, которых сумели найти и… Вот как раз идет местный житель… Макс, снимай, снимай туда…

— Мужчина, молодой человек, подождите минутку. Телеканал «Жизнь». Можете сказать нам, что произошло минувшей ночью, почему сгорела церковь?

Человек лет сорока пяти приостановился и сразу стало ясно, куда он спешил — похмелиться. Он махнул рукой на церковь.

— Понятия не имею.

— Судя по развороченному забору, разбросанным вещам, шапкам, следам крови, тут произошло целое побоище. Вы ничего не слышали?

— Ее давно пора было сжечь, — сказал мужчина. — Что вы снимаете? Я вам разрешения не давал. Я не знаю, я ничего не слышал. Вчера стояла как новенькая.

— А почему у вас лицо разбито? — спросил Макс.

Мужчина потрогал лицо пальцами правой руки, костяшки которой тоже были сбиты в кровь.

— А кто его знает. Ничего не помню. — Он обхватил голову руками, пытаясь скрыть свое лицо.

Катя с Максом переглянулись.

— Вы видите, никто, ни один человек не знает, что происходило ночью. Полиции также не видно. Снег, который шел всю ночь, сейчас замедлился. Но даже под белым покровом видно, что ночью здесь произошло нечто ужасное, побоище и здание церкви полностью выгорело.

Макс направил телефон на черный обугленный остов, вздымающийся кверху жутким перстом.

— Господи, — прошептала Катя, — Макс, мне нужно быстрее домой.

— Еще пять минут эфира и идем, — шепнул он. — Ты представляешь, что делается сейчас на канале?

Она представляла.

— Какой-то кошмар, — сказала она. — Выключи пока.

Макс шелкнул кнопку телефона. Передача прекратилась.

— Где пожарные… — сказал он медленно. — Где вообще все? Ничего не понимаю. И что это за вонь такая?

К едкому запаху пожара примешивался еще и отталкивающий, выворачивающий наизнанку удушливый смрад.

— Это свалка рядом с городом, — сказала Катя. Ветер северо-восточный несет.

— Как тут можно жить? — спросил Макс, глядя на нее. — Неужели ты тут жила? И… твоя мама…

— Нельзя, — согласилась Катя. — Но больше негде.

— Слушай, а что это за пузырьки повсюду валяются? — Макс нагнулся и поднял маленький стеклянный флакон.

— Лучше выбрось, Макс. Не трогай, наверное, местные наркоты, — Катя покачала головой, но он уже открыл крышечку и втянул запах ноздрями.

— Фигня какая-то, — сказал он. — Ничем не пахнет. Хотя у меня нос заложен. Понюхай, вдруг это важно, редактор будет спрашивать, что за флаконы, — он протянул ей бутылек с желтоватой жидкостью и пока она с опаской нюхала, подумал, что в сущности, не такой уж и плохой городишко. К запаху можно привыкнуть. Не сразу, конечно. Постепенно.

— Не остановить… — сказала Катя.

Макс странно посмотрел на нее, потому что прежде чем она открыла рот, он уже услышал ее слова у себя в голове.

— Нас не остановить… — повторил он.

— Нужно возвращаться в Москву, — сказала Катя.

Он бросил телефон на снег, потом зачерпнул снег руками и начал набивать карманы ледяными флаконами.

— Нас ждут.

— Здесь отравлена вода, снег тоже отравлен, — сказала Катя бесцветным голосом. — Пошевеливайся, скоро начнут выползать местные. Мы можем не успеть, если кто-то наткнется на собак. Скоро они начнут вспоминать. И им это не понравится.

— Им это не поможет. Сколько той крови у него было.