Заражение

Иван тихонько хмыкнул. Лаборанты особой тягой к работе не отличались. За те сутки, что Лаванды не было в лаборатории, он с уверенностью мог сказать, что в отсутствие начальства научный люд ничем полезным не занимался, а лаборантов он увидел неспящими и вовсе только сейчас. При этом штатное расписание полевой лаборатории нельзя назвать чрезмерно скромным: научный руководитель, один старший научный сотрудник, двое младших и пара лаборантов, ответственных за всё, не касающееся напрямую исследований, в том числе и за поддержание порядка. Раз в неделю в лабораторию прибывала специальная группа, которая проводила на объекте нечто вроде углублённой «генеральной уборки», со всевозможными дегазациями, деактивациями, обеззараживаниями и прочим. Помимо этого лаборатория имела шестерых охранников, дежуривших попарно в три двенадцатичасовых смены. И вся эта кипучая деятельность осуществлялась вахтовым методом с продолжительностью вахты в один месяц. А так как текущая вахта заканчивалась через двое суток, то лаборанты, одной ногой уже стоящие дома, не испытывали к работе никакого энтузиазма.

«Восьмёрка» закончила отстрел пробников, и усиленная кислотостойким покрытием резина шасси коснулась земли. Вслед за колёсными опорами пилот немедленно заглубил в почву гибкую штангу заземления, после чего выпустил в небо контрольный зонд — привязанный к вертолёту десятиметровым шнуром маленький ярко-оранжевый воздушный шар, наполненный гелием, страховку от воздушных аномалий. Только после завершения всех этих процедур лётчик счёл посадку безопасно завершённой и открыл бортовые люки. И упрекать его в излишней осторожности Берёзов не собирался. «Ареал» быстро приучал людей добровольно и неукоснительно соблюдать инструкции по безопасности. Даже Зелёная Зона, аномалии которой были нанесены на карты и в Джи-Пи-Эс, могла преподнести сюрприз в любой момент. Все аномалии отличались друг от друга не только характеристиками, но и параметром, получившим у учёных название «жизненная сила». Этот показатель свидетельствовал, как долго может просуществовать та или иная аномалия. Причём самое опасное крылось в том, что определить «жизненную силу» удавалось лишь приблизительно, и порой реальное время отличалось от расчётного на срок от нескольких часов до нескольких суток. А если принять во внимание тот факт, что общее количество аномалий в Зелёной Зоне между Выбросами всегда являлось постоянным, то понятно, что никто не застрахован получить внезапно возникшую аномалию на месте, считавшемся ещё пару минут назад чистым. Едва в Зелёной пропадала какая-либо зафиксированная старая аномалия, как десятки поисковых групп научного отдела бросались на поиски новой, возникшей вместо неё. Вот почему любой, имеющий желание вернуться домой из Зоны, так сказать, в полном составе, никогда не торопился пренебрегать инструкциями отдела ЧС.

Тем более здесь, у ЛП-32. Лаборатория находилась в далеко не самом милом уголке Зелёной Зоны. Едва заступив на дежурство на вышке, Берёзов понял, почему Лаванда жаловалась на своих охранников, без устали обстреливающих подступы к лаборатории, едва заметив малейшее движение. Их поведение можно понять. К Югу от лаборатории располагался огромный, усеянный кочками пустырь с небольшим озерцом посреди. Густая марь, обильно растущая на кочкарнике, наполовину изменилась под действием «Ареала», и среди зелёно-жёлтых бесформенных стеблей огромными синими пятнами темнели чужие стебли, увенчанные плоскими гребнями, расщепленными на десятки тонких жёлтых бритв. Чем ближе к озеру, тем гуще становилась отталкивающая глаз синева, поблёскивающая на солнце влажными слизистыми выделениями, тающими в лёгком мареве источаемых растениями токсинов. Подходить к водоёмам без противогаза ближе, чем на сто метров, строжайше запрещено. А уж приблизиться к ним больше, чем на двадцать метров, никто не согласился бы и за десятикратные премиальные — Зов «Ареала» у воды был особенно силён. Примеры, когда по фатальной неосторожности пересекшие невидимый предел люди теряли рассудок и уходили в Красную, насчитывались десятками. Берёзов лишь покачал головой. Как говорится, не пей, козлёночком станешь… А от лабы до этого озерца сто семнадцать с половиной метров, лазерный дальномер не обманет.