Заразная кобылка

Натянула Земля одеяло
По самые плечи,
На Западе щель,
Вечер.

На небе луна золотая,

Таинственной силы полна,
На прочих людей не влияет,
А некоторым – не до сна.
И вдруг в темноте услышишь
Шуршание тихое здесь,
Наверное, это мыши,
А может быть, Ангел с небес.
Ведь завтрашний день наступит,
Светило отправится в путь,
И иерихонские трубы
На смену народ призовут.
И массы трудящихся вместе
К рабочим местам зашагают,
А место моё на месте,
Где, собственно, я пребываю.

Ходить со всеми строем,

Я, право, недостоин.

Реставрация

Белыми ручками было схвачено
Как раз то, что самое главное…
И было сторицей уплачено,
И были движения плавные,
И был ремонтирован паровоз,
И ветры были накачены,
И прятал золото в навоз
Крестьянин раскулаченный…
А звёздочка Альфа Ориона
Соседке бубнила на ушко:
«Ты знаешь?.. Я от Скорпиона…» –
И ахала подружка…
Ещё – один пиита,
Восседая на подушке,
Проповедовал пьянчужке
О том, что всё давно пропито.
И та его целовала,
Головку клала себе на колени,
Потому что она распознала
В нём стратега ужасных сражений.
Скоро гости придут к ней. Все, все,
Все хотят напитаться от Гения –
Разольют портвейн, потечёт бесе –
да! В народе назрело брожение.
А в это время в клетке золочёной
Попка сидел взъерошенный,
Вдруг он проворчал отрешённо:
«Я недоношенный…»
Но ему не перепало внимания
От представителей интеллигенции,
Ведь все они страдают какой-нибудь манией,
Или модной теперь экстрасенсией.

Осень на улице 8-го марта

Похожу по прелым листьям
В парке взад-вперёд…
Где душе ранимой пристань?
Где у ней полёт?

Там, за жёлтою стеною,

От меня сокрыт
Мир, объятый Сатаною –
Воет, дребезжит.

Мне же дела никакого

До чужих проблем,
Я вынашиваю слово,
А потом поем.

Тётя добрая в халате

Даст лекарство мне,
Я прилягу на кровати,
Отвернусь к стене.

Столбики четверостиший,

Стопками хорей…
Дело в том, что я там лишний,
Без меня складней.

Голодное Одиночество

Я был один, и было так чудно –
За стенкой мерно речь шипела,
На стенке узкое окно,
Там бездна-ночь остекленела.

И, если нечем здесь заняться,

Тогда я стану выживать,
Чтоб золотые «девятнадцать»
Потом на «двадцать» разменять.

Прошёл прохожий однорукий,

А мне без дела, всё равно,
Я просто в этот миг, от скуки,
Взглянул на улицу, в окно.

В кармане «Беломора» пачка…

Американцы идиоты!
У них одна забота – жвачка –
Я им советую работать.

Ещё – несчастны рядовые,

Медсёстры, кошки и собаки,
И в этом явно роковые,
Зловещие таятся знаки.

«Ну, вот и всё, – сказала папироса, –

Давай вставай, поэт, пойдём курить.
Ты знаешь что, не вешай носа,
Хотя… не мне тебя учить».

Бессонница