Заразные годы

Выступая в программе «К барьеру», ведущий В. Соловьев и писательница М. Арбатова дали понять, что кампания в защиту Светланы Бахминой небескорыстна.

Долгие годы народ обрабатывая, вы получили крутую страну: в шоу «К барьеру» писатель Арбатова просит в застенке держать Бахмину. Интеллигенты, довольствуясь кухнями, пишут маляву в защиту ворья. Нету сомнений, что все мы подкуплены. То есть и блогеры. То есть и я. Можно понять эту отповедь желчную, все солидарны, кого ни спроси: чтобы бесплатно вступиться за женщину — этого нечего ждать на Руси. Помню, когда-то я был помоложе, но нынче в стране победил троглодит. Раз посадили, то, значит, положено. Если положено — пусть посидит. Это российское новое правило: все оправдания ваши — фигня. Раз посадили, то, значит, ограбила. Если ограбила, значит, меня. Сладко нам быть персонажами, куклами, спать, как медведь, и не чаять весны… Все, кто о милости просит, — подкуплены. Все, кто о зверстве мечтает, — честны.

То-то душа моя так озадачена! То-то в последние несколько лет я себя чувствую как-то проплаченно (денег при этом по-прежнему нет). Кто-то мне платит за это усердие. Думаю, граждане, что Бахмина. Фиг бы я стал проявлять милосердие, если бы мне не башляла она! Что я, наймит капитала проклятого? Что, мне приятна сословная спесь? Фиг ли я буду просить за богатого, даже когда он беременный весь? Если такое случилось приятное — баба из ЮКОСа села в тюрьму, — стану ль просить снисхожденья бесплатно я? Значит, подкуплен, но чем — не пойму. Я ведь известен корыстью и жадностью. Чем же мне платят-то, ек-магарек? Книгопечатностью? Рукопожатностью? Правом порою писать в «Огонек»? Правом ночами не спать до полпятого, в номер кропаючи строк до хрена? Видимо, плата — что я не Арбатова. Да, это сильно. Мерси, Бахмина.

Если ж серьезно, то эта кампания — явственный знак для огромной страны. Видимо, время сказать «До свидания» мысли, что все феминистки умны. Если в стране правосудья басманного стали басманны акулы пера, милая Родина, что же тут странного? Я-то давно говорил, что пора. Были у нас Пастернак и Ахматова, был Эренбург — беспокойный еврей… Нынче российский писатель — Арбатова. Как говорят, по мощам и елей.

Впрочем, чего это жалуюсь небу я? Мало ли их — не встававших с колен, воя взахлеб и восторженно требуя всех расстрелять, как волков и гиен? Всех их я помню — некстати ли, кстати ли; все они каялись, кстати, потом… Все они были опять же писатели, вскоре пошедшие тем же путем. Все они думали, будто понравились власть предержащим в родном шапито… Так что, когда они следом отправились, их не жалел абсолютно никто. Что тут валить на тирана проклятого? Сами же вызвались, душу губя…

Помните их, дорогая Арбатова?

Мой вам совет: берегите себя.

Разочарованный

Для наблюдения за кризисом 2008-го «Огонек» командировал меня, поэтического обозревателя, в США.

Друзья! В разгар распада и растраты, на собственную совесть и на страх, ваш верный летописец прибыл в Штаты, чтоб лично засвидетельствовать крах. Внушили нам кремлевские авгуры, что станут крепче долларов рубли, что младшего уж Буша авантюры страну на край уж бездны привели, что бедствуют Канзас и Алабама, что тысячи банкиров не у дел, что почернел от ужаса Обама и что Маккейн от горя поседел, — и я, поняв, как это все непросто, искал глазами — раз такой сезон — топ-менеджеров, с Бруклинского моста вниз головой сигающих в Гудзон. Мне рисовалась бедственная зона эпохи наших кризисных годин — однако на поверхности Гудзона утопленник не плавал ни один. Бомжей не видно, сколько ни катайся. Спокойны все, кого ни опроси. На тротуарах — желтые китайцы, вдоль тротуаров — желтые такси… Полно, как встарь, упругих и дебелых. Шумя, Бродвей бежит наискосок. И даже в продовольственных отделах никто не убивает за кусок! Не ожидал я этакой подлянки. Я думал, что пипец неотвратим. Я говорю: хотите хлеба, янки? Нет, говорят, спасибо, не хотим. По телику о голоде — ни звука, и главное, погода, как в Крыму! Сперва я думал — эта показуха устроена к приезду моему, а в прочих регионах гложут корки, опивки допивают, как лакей, — но пригляделся: вроде я в Нью-Йорке, а в Сан-Франциско тоже все о’кей! Я и туда заехал, хоть неблизко, и в Анджелес — такая же фигня… Не могут же они и Сан-Франциско откармливать в расчете на меня! Не могут же они в одном припадке впрягаться в это общее тягло! Выходит дело, все у них в порядке.

И знаете, от сердца отлегло.