Заре навстречу

На огромном, таком же черном, как кресло, столе, рядом с малахитовым чернильным прибором, похожим на кладбищенский памятник, — человеческий череп, в нпжней челюсти которого недоставало двух передних зубов; по бокам чернильного прибора — стеклянные банки с формалином: в одной скорчившийся, дряблый белый зародыш человека, в другой — пара тугих синих почек.

Под стеклянным колпаком, какими накрывают сыр в лавке, — блистающие медью аптекарские весы. Рядом с креслом, на котором сидел Ляликов, расположился долговязый скелет. В шкафу на эмалированных подносах сверкал никелем медицинский инструментарии. В углу на покрашенных белой краской четырех табуретках стояла какаято странная машина.

Тима спросил, показывая рукой на машину:

— А это что такое? Чего она лечит?

Ляликов повел выпуклыми глазами, произнес рассеянно:

— А черт ее знает, купил на торгах по случаю, — ухмыльнулся: — Годится для психотерапии. На купеческое сословие особенно эффектно действует, погладил ладонью оклеенную редкими волосами лысину, осведомился: — Тебя, что же, отец ко мне прислал?

Тима сказал уклончиво:

— Папа ведь тоже жилец.

Павел Ильич задумчиво потянулся рукой к носу, ухватил волос в ноздре, долго крутил и вдруг решительно выдернул. Разглядывая волос на свету, проговорил грустно, со слезой в глазах:

— Я, голубчик, материалист в самом подлинном смысле этого слова. Собрание совпадает с часами приема больных. Выходит, не меньше ста рублей вон из кармана, — и сердито заявил: — Меня социальные способы исцеления не интересуют! Уж я как-нибудь по-старшшому, тихо, скромненько, порошочками, капельками.

— За деньги?

Лицо Лялпкова набрякло. Оттягивая крахлтльный воротничок на короткой, жирной шее, он сказал сипло:

— Мне следовало взять тебя за ухо и выставить за дверь. Уходи вон!

Конечно, каждому человеку становится стыдно, когда его выгоняют, но Тиме было не только стыдно, но и обидно и горько, что он не сумел сагитировать Лялпкова.

И чего он стал важничать перед Лялпковым? Вот Рыжиков — председатель ревкома, а он вовсе не важничал перед инженером Асмоловым. Как-то на днях Рыжиков пришел к ним во двор и сказал:

— А ну, Тимофей, покажи-ка, где тут у вас инженер Асмолов живет.

Тима привел Рыжикова к Асмоловым, и ему было очень приятно видеть, как взволнованно и тревожно встретил Асмолов Рыжикова.

Снимая в передней телячью куртку, Рыжиков говорил весело:

— Хорошо, Тимофей вызвался с вами познакомить, а то так просто явиться, знаете, как-то неловко.

В кабинете Асмолова он с удовольствием оглядел шкафы с книгами. Подойдя к висящим на стенах чертежам, спросил:

— Если не ошибаюсь, проект угольного разреза?

— Так, фантазировал на досуге, — небрежно ответил Асмолов.

— Любопытно, любопытно, — говорил Рыжиков, потом заявил: — А знаете, Юрий Николаевич, это очень увлекательно — открытая добыча угля.

— Вы горняк?

— Нет, так, несколько лет на каторжных рудниках проработал, — и снова произнес почтительно: — Великолепная идея! Снять крышку с угольных пластов — просто замечательно.

Асмолов набил гильзу табаком, предложил Рыжшюву, закурил сам и, выпуская дым, сказал со вздохом:

— Через сто лет, может быть!

— Если бы я был автором подобной технической идеи, я бы черт знает что сделал, а добился ее осуществления! — сказал решительно Рыжиков. — А вы, Юрий Николаевич, таким скромником себя держите.

Асмолов смял папиросу в пепельнице, потом сказал глухо:

— За растрату средств акционерной компании на проведение без ее ведома вскрышных работ я был судим как уголовный преступник.

— Сие нам известно.

Асмолов нервно передернул плечами и вдруг сухо спросил:

— Вы, очевидно, посетили меня по какому-нибудь определенному поводу?

— Вы угадали, — с удовольствием согласился Рыжиков. — Дело в том, что паровая мельница вот-вот станет.

Хотим просить вас помочь отремонтировать машину.

— Но паровая машина принадлежит Вытмапам, а я, как вам известно, согласно контракту с Пичугнным, лишоп возможности оказывать техническую консультацию другим компаниям.

— Сейчас, видите ли, мельница стала народной собственностью.

— Допустим, но у меня иные этические взгляды на эти акты и потому…

— Понимаю, — живо согласился Рыжиков, — не настаиваю больше. Но вот, Юрий Николаевич, позвольте обратиться к вам тогда с просьбой: разрешите нам попробовать осуществить ваш проектец на одной из ппчупшскпх угольных разработок.

— Я неоднократно обращался с этим предложением к господину Пичугппу и каждый раз получал отказ.

— А мы без господина Пичугпна обойдемся. Так как же?

— Право, не знаю; соблазнительно, но…

— Ну что ж, как вам угодно, извините за столь внезапное вторжение, тихо сказал Рыжиков.

Уже в передней Асмолов спросил робко:

— Вы это серьезно предлагаете?

Рыжиков пожал плечами.

— Но, очевидно, вы ставите этот вопрос в зависимость от моего согласия консультировать ремонт паровых машин на мельнице?