Заре навстречу

- Я не сведущ в ветеринарии, но, в сущности, такой способ лечения возможен. Нечто подобное применяется в китайской медицине путем уколов и прижиганий трутом. - Он спросил Карта лова: - Вы обнаружили у лошади заболевание?

Карталов громко высморкался и сказал смущенно:

- Пухлец. - И ткнул пальцем в холку коню.

Папа снял очки, наклонился и заявил:

- Явная опухоль вследствие воспалительного процесса. Но не могу судить о методе лечения. - Потрогал осторожно пальцем волосяную петлю, продетую под кожу коня, и посочувствовал: - Все-таки это очень болезненно.

- Ничего, - почему-то обрадовался Карталов и успокоил: - А так конь надежный. Видали, грудка-то!

Когда папа отошел, Карталов спросил Тиму:

- Твой? - и тут же одобрил: - Уважительно с человеком разговаривает.

Тиме казалось, что папа поступает неправильно, одинаково разговаривая со всеми людьми, словно все они знают то, что знает и папа. Например, услышав от когото, что Хрулев - мастер по обжигу кирпичей, папа стал длинно рассказывать ему, что древние русские мастера добавляли в кирпич белок, а египтяне - творог, и от этого стены из такого кирпича сохранялись многие сотни лет.

Хрулев слушал, насупившись, и, казалось, только из вежливости кивал головой. Но потом, когда папа пошел посмотреть, как увязали его корзину с книгами, Хрулев оглядел рабочих, с недоумением слушавших папу, и спросил высокомерно:

- Слыхали? Паш, партийный. Сколько всего знает, а?

Не при себе держит, для людей книжки-то читал, не для себя, - и пригрозил Карта лову: - Какого человека тебе доверяем! Смотри! В случае чего, башку отверну.

- Понятно, - без всякой обиды согласился Карталов и добавил задумчиво, оглянувшись на Тиму: - Умственный.

Тиме было очень приятно слышать такое про папу.

Выходит, то, что папа всегда одинаковый со всеми, - очень хорошо и вызывает не насмешку, а одобрение. А вот сам Тима, помогая запрягать коней, старался говорить натужливым, низким голосом и грубо, по-извозчичьи ругал коня, когда тот пучил брюхо, не давая затягивать подпругу.

Только вчера Белужин, услышав это, сказал презрительно:

- Ты чего тут пыжишься? Кого из себя строишь? По губам за срамные слова дать надо. При таком родителе состоишь, а с чужих людей навоз на себя огребаешь. Выходит, глупый, не в отца пошел. - И прогнал от упряжки.

Но сегодня папа разговаривал со всеми так много оттого, что был счастливо взволнован, что едет вместе с мамой и Тимой. И, словно стыдясь своего счастья, избегал смотреть на маму.

Ян Витол говорил папе наставительно:

- Ты, Петр, сам должен проявить твердость характера. А он у тебя... - И Ян сделал вращательное движение рукой.

Папа обиделся:

- Характер человека создается помимо его воли, в зависимости от обстоятельств.

- Вот, вот, - пригрозил Ян, - горняки из тебя всю мягкотелость вышибут. Они - не я.

Эсфирь говорила маме:

- Как проведешь тарифно-расценочные работы, сейчас же пришли все статистические данные. Мы без них как без рук.

Мама сказала:

- Слышала уже десять раз. После тифа тебе вредно так долго на ногах быть, дай я тебя поцелую, и уходи, - добавила капризно: - Не люблю я все эти прощальные церемонии.

Папа оглянулся на Эсфирь и сказал ей, наверное только для того, чтобы она не уходила:

- Случаи летального исхода при заболевании тифом сейчас сократились в силу того, что при новом эпидемическом цикле значительно ослабели ядовитые силы возбудителей болезней.

- Скажите пожалуйста! - иронически усмехнулась Эсфирь. - А я-то думала - потому, что ты стал комиссаром охраны народного здоровья.

Подошел Федор. Поздоровавшись со всеми, он вдруг ни с того ни с сего торжественно сказал, скашивая глаза на Эсфирь:

- Наш лозунг должен быть один: учиться военному делу! Это сказал Ленин неделю назад на Седьмом съезде.

Так как теперь, - повернулся он к Эсфири, - будешь урезывать пайки курсантам?

Эсфирь только плечами пожала.

- Во-первых, я теперь не штатская гражданка: как тебе известно, все коммунисты записались в Красную Армию. Во-вторых, пайки еще больше урежем, чтобы у тебя был фонд на случай чрезвычайной надобности.

Федор покраснел от удовольствия и примирительно спросил:

- Ну как, по моему способу пить рыбий жир легче?

- Я все делаю только по-своему, - непримиримо отрезала Эсфирь.

Федор печально съежился, потом, увидев Тиму, подозвал его и дал ему обойму тонких японских патронов, только вместо пуль в них воткнуты были очинённые цветные карандаши.

Тима протянул разочарованно:

- А я думал, они настоящие...

Пыжов одобрительно посмотрел на карандаши.

- Мы ими на карте помечать будем, где какие минералы размещаются. Отличные карандаши - Фабер.

Все ждали Рыжикова. Асмолов в дохе, ушанке и в длинных чесаных валенках, стоя в стороне, целовал молча руку жене, припадая губами, словно к флейте.

Все подводы были уже готовы. А Рыжиков все не появлялся. Не пришел и Савич.

Эсфирь сказала:

- Ну что ж, присядем, по обычаю.

И все стали рассаживаться - кто на бревна, а кто на сани.

Вдруг Тима увидел Нину Савпч. Она робко подошла к маме и сказала смущенно: