Заре навстречу

- Видали? До сих пор живой? - начал он еще с порога. - Значит, у меня кумпол с мозгой, - придвинул табуретку, сел, начал неторопливо: - Скольких вокруг меня смертяшка петлей оплела. А я ей все не покорствовав Если б ребят-товарищей, с кем когда уголек брал, на ОДРО кладбище сложить, много могилок получилось бы. - Пожаловался: - Сократили часы упряжки, а у меня с денного света глаза с непривычки ломит. Хожу и плачу.

Дуроломы смеются: по царю, мол. А ему бы после девятьсот пятого в монахи попти, грехи свои замаливать, а, он по дурости на немцев народ кинул. Расчет делал, - отведем на немце душу, кровью изойдем, ослабнем. Еще годков с полсотпп он себе и выхлопочет тиранствовать.

А народ, как за ружьишки ухватился, сообразил, кого вперед штыком коли, кого назад прикладом бей. Осолдатился, теперь его ничем не своротишь.

- А вы были за революцию? - спросил Тима.

- Я против артели никогда не шел, - уклончиво ответил Болотный.

- Но сейчас лучше, чем раньше?

- Надрали глотки на митинге, пообещали новой власти миллион пудиков, а рубать-то его мне.

- Но теперь легче стало в шахте работать?

- Пускай годков десяток с меня скинут, тогда легче пойдет.

- Анисим говорил, вы больше других даете.

- С привычки.

- А он сказал, вы чего-то такое придумали.

- Не я - старость схитрилась. Махать без передыха обушком сподручней, когда за тобой один крепит, другой огребает.

- Но ведь многие после вас так стали.

- Верно, собезьянничали, словчили.

- А вы бы один только так хотели?

- Не пес я от ребят таиться.

- Вот спасательную станцию устроили, теперь шахтеры не будут калечиться и гибнуть.

- Баловство это, - сердито сказал Болотный. - Не обстучишь кровлю, не растопыришь ухо - никакой спасатель тебя от глупости не оборонит. Я почему живой? Не верю ей, шахте. Полсотни годков под землей воюю со всей вражьей силой, которая горняка удавить хочет, и пока, значит, мой над ней верх, а не ее. - Обратившись к Анисиму, сказал строго: - Слыхал? Постановление сделали: во всех семействах, у которых отцы за революцию погибли, или просто так в шахте сгинули, или поувечились, ребят содержать до полного возраста по всем статьям довольства. Вам тоже пенсии положили. Значит, Дуська приданое скопит.

- Вы бы лучше меня к себе в забой взяли, - попросил Анисим.

- А что? - оживился Болотный. - Я бы из тебя шахтера выстрогал. В старое время как хорошо было! Мне девяти годков не было, а уже в саночниках на карачках по штреку ползал. В двенадцать водку самостоятельно со всеми пил и кайлой помахивал до полного обалдения.

А вот новая власть не желает сызмальства к углю приучивать. Жиганов плодить будет, дармоедов.

Усаживаясь на табуретку, заявил сурово:

- Вот дождусь Парамонова, ругаться с ним буду. Запретил газ выжигать на месте открытой лавы, поставил меня вентиляционный штрек новый рубать. А мпе это скука - добычу давать желаю. И этот комиссар приезжий - тоже человек чудной. Полез в шахту, обтер ее всю насквозь пиджачком, покрутил носом: "Пыли много".

Собрал шахтеров, показал в банке человечьи легкие, ворошит их палочкой: вот, мол, глядите, сколько в них пыли набито, мол, для здоровья вред. Самого Парамонова прижал и крепежный лес у него отнял на баню и на сушилку. Я баню-то настоящую плохо помню. Годов тридцать назад гулял в селе большом, ну и для куража велел себя в баню свесть. И там совместно с четвертной бутылью парился. - Вздохнул мечтательно: - Баня - это как царство небесное. Всех болезней избавительница. А комиссар еще про больницу стал толковать. Вот чудило, да кто ж в нее пойдет, если баня есть!

- А если кто в шахте искалечится?

- Если не совсем - опять баня. Сделай припарку дегтем - как на собаке присохнет.

Пришел Парамонов. Выслушав жалобу Болотного, сказал кратко:

- Тихон Иванович, ты пойми, прорубим вентиляционный ходок, люди чистым воздухом дышать будут, а то ведь отрава.

- Газок-то, он тоже свою пользу имеет, - не сдавался Болотный. Провоняешься им, ни блоха, ни клоп не жалят. А по весне гнус не тревожит, это я давно по себе приметил. Но я вам поперек становиться не стану. Только гляди, от сильной тяги сквозняки гулять будут, а с их простуда.

- Ничего, мы дверки вентиляционные навесим.

- Ну, разве что тесу вам не жалко, тогда валите, - милостиво согласился Болотный. И спросил жадно: - Ну, чего нового еще постановили?

Парамонов выложил на стол бумажки, разгладил их ладонями.

- Значит, такая резолюция: облегчить вес тачек - раз. Заменить ручной и конный подъем паровым. Каждый месяц от каната подъемного один аршин отрубать и расследовать, сколько волокон на нем порвалось, чтобы, значит, обрыва клети или бадьи больше не было. На лампы наготовить предохранительные сетки. Ну, тут еще всякая сигнализация, питьевые бачки, жаровни в вентиляционных шахтах, чтобы тяга наружу лучше была. Построить три барака: два бревенчатых - под жилье, один, из досок, для больницы; лесопилку перевести на круглые сутки, чтобы шахтерам тес выдавать на обшивку землянок, а то сырость - болеют люди.

- Это кто же нагородил столько? - озабоченно спросил Болотный.