Зарево над Аргуном

То, в каком виде появился личный состав в указанном командиром полка районе, описать трудно. Более трети отставших от своих подразделений солдат пришлось собирать по степным дорогам в разобранном состоянии.

Заместитель Шалманова по воспитательной работе майор Луговой на марше набил мозоль и стер до крови мошонку. Как и других, не выдержавших испытания пешим маршем, его на машине отправили в гарнизон. Там, обиженный и обозленный, Луговой написал в штаб военного округа докладную записку, в которой язвительно изложил события страшной ночи и ужасы, которые командир заставил пережить офицеров и солдат.

Докладная дошла до командующего войсками. Тот её перечитал, сделал две пометки красным карандашом на полях и отодвинул от себя. Посмотрел на порученца, который передал ему документ.

- Сделайте майору Луговому замечание от моего имени. Документы, которые он посылает в штаб округа, следует писать грамотно. У него пропущены две запятые.

- Понял. А что в отношении Шалманова?

Командующий пальцем пригладил правую бровь. С возрастом волосы на ней стали быстро расти, загибаться вниз и часто мешали глазу.

- Через неделю я заеду к нему. Тогда и решим.

На другой день после отдыха, который проходил в поле, полк вернулся в гарнизон пешим порядком. Недовольных выпавшими на их долю испытанием оказалось немало даже среди офицеров. Но жаловаться никто не мог. Шалманов прошел весь путь туда и обратно вместе со всеми.

И только попав в горы, где по кручам и над провалами особенно на резиновом ходу не покатаешься, люди поняли, что командир полка мучил их не ради удовольствия. Боевикам, научившимся устраивать засады и безнаказанно громить колонны бронетехники в узких ущельях гор, не удалось проявить своих способностей при встречах с батальонами и ротами шалмановского полка. За полковником в стане противника установилась слава человека, которому покровительствует сам бог войны. За голову Шалманова была установлена крупная премия, исчислявшаяся в долларах, но получить её так никому и не удалось. После нескольких удачных операций Шалманову передали под командование мотострелковую дивизию и присвоили звание генерал-майора.

Первая чеченская война окончилась позорным хасавюртовским соглашением, которое скрепил подписью другой генерал, который считал себя специалистом заключать перемирия. Шалманова, который не скрывал недовольства происшедшим, перевели в один из военных округов Центральной России в надежде, что больше он не понадобится и о нем можно будет забыть.

Однако дерзкое вторжение чеченских воинских формирований в Дагестан заставили полководцев с Арбатской площади вспомнить о генерале, который мог ходить не только по асфальту, но лазить по горам и грязи.

Министр, приехавший из Белого дома принял Шалманова без промедления. Встретил у двери, протянул навстречу вошедшему генералу руку.

- Здравствуйте, Георгий Петрович. Поздравляю с присвоением очередного воинского звания генерал-лейтенант. Указ сегодня подписал президент.

Рука у министра была влажной и мягкой. С того времени, как они виделись в последний раз, Сергиенко заметно постарел. Не чувствовалось в нем и той уверенности, без которой нельзя повелевать людьми. Дворцовые интриги, постоянная необходимость лавировать, чтобы сохранить чин и место, надломили министра и, как это давно заметил Шалманов, заставили потерять уверенность в себе и своих силах. В таком состоянии люди правят другими исключительно в силу авторитета своей должности, а не волевыми усилиями, которые заставляют им подчиняться других.

Сообщение о повышении в воинском звании могло порадовать Шалманова ещё лет пять тому назад, но не сейчас. Теперь он ясно понимал, что очередная звезда возложена на его погон лишь для того, чтобы о в знак благодарности согласился нырнуть с головой в дерьмо, которое ему уготовили заранее. Поэтому произносить слова, полагавшиеся по уставу, Шалманову не хотелось, и он ограничился коротким:

- Благодарю.

Сергиенко сделал вид, что не заметил отступления от устава, а может и заметил, но выговорить генералу не решился. Он лишь вздохнул и вернулся к столу из-за которого вышел, чтобы встретить Шалманова. А тот увидел опущенные плечи и старческую сутуловатую спину маршала и ему стало не по себе. Видимо не легко жилось кремлевскому мандарину, человеку скорее всего честному, но не способному сказать президенту: "Вы уж тут оставайтесь, а я пойду ко всем матерям подальше" и потому вынужденному играть жалкую роль военной марионетки в бездарных политических маневрах Кремля.

- Прошу к столу, - министр приглашающим жестом показал генералу на кресло.

В это время открылась дверь и в кабинет вошел начальник Генерального штаба генерал армии Кащлев. Протянул руку Шалманову. Крепко пожал.

- Искренне поздравляю, Георгий Петрович! - И без паузы предложил. Давай сразу пройдем к карте.

Они подошли к столу, на котором лежала большая топографическая карта Северного Кавказа - Чечни и Дагестана.

Сергиенко оперся обеими руками о стол, склонив лобастую голову.

Не глядя на Шалманова спросил: