Зарево над Припятью

- Не кажется ли вам, что такой труд был выше человеческих сил?

- Мы сделали то, что полагалось. Свято верили в Победу, понимали, она обязательно придет, но ей нужно отдавать всего себя. Только оптимисты люди, верящие в светлое будущее, - способны преодолевать любые трудности и невзгоды.

Физики любят шутить. Юмор у них специфичен, достаточно познакомиться с теми забавными историями, которые случались с физиками и которые включены в различные сборники. Для их юмора характерна тонкая наблюдательность. И подчас шутка говорит о том или ином человеке больше, чем самое подробное описание.

Если становишься объектом юмора физиков, это своеобразное признание заслуг. А посему не каждый удостаивается такой чести - ее нужно заслужить.

В "доллежалях" физики оценивают степень оптимизма. Эта "единица измерения" появилась незадолго до пуска первой АЭС.

Однажды Игоря Васильевича Курчатова и его ближайших соратников пригласили в Кремль. Первая АЭС уже строилась, но вполне естественно, возникали сомнения - а будет ли она работать?

Один из членов правительства, присутствующий на встрече, так напрямую и спросил ученых: "Вы уверены, что станция даст ток? Хотел бы выслушать каждого - если есть хоть малейшие сомнения, прошу говорить о них откровенно".

Первым встал Доллежаль.

- Станция будет работать. У меня сомнений нет, - сказал он.

Вторым поднялся Дмитрий Иванович Блохинцев.

- В физику входит новое понятие - степень оптимизма. И его мы начинаем измерять в "доллежалях".

Раз Николай Антонович сказал - "будет!", значит, так тому и быть, Блохинцев улыбнулся.

Затем все присутствующие подтвердили: первая АЭС наверняка заработает! Молчал лишь Игорь Васильевич.

Наверное, в эти минуты он еще раз убеждался, настолько верны его делу те люди, которых он привлек к урановому проекту... Да, они стали не только единомышленниками, но и соратниками...

Таким образом, рождение новой единицы измерений физики обычно относят к весне 54-го года, но сам Николай Антонович убежден, что его оптимизм проявился гораздо раньше, еще в годы войны, и толчком послужили события 42-го года, когда он, будучи в Свердловске, получил необычное распоряжение.

Шла война. До Победы еще было далеко, а Николаю Антоновичу поручается создание крупного научно-исследовательского института химического машиностроения.

Причем тематика работ связана с восстановлением народного хозяйства. В Москве уже задумывались о послевоенном будущем.

- Это поручение удивило вас?

- Я сказал бы не "удивило", а "окрылило", потому что ученый и конструктор всегда должен работать во имя будущего.

- Вы уже понимали, что нужно по-новому строить науку и ее связь с производством?

- Существовала инерция при внедрении новой техники. И необходимо было найти такую схему, которая обеспечивала бы условия для эффективной работы ученых и конструкторов. Шел поиск кратчайшего пути. Так родился комплексный институт, состоящий из исследовательских отделов, конструкторских бюро и экспериментального производства. Сейчас такое "триединство" уже привычно, но в те годы это был первый опыт. Последующие события показали, насколько подобное соединение науки и производства оправдало себя. Я имею в виду создание первого промышленного атомного реактора.

Доллежаль приболел. Сказалось-таки невероятное напряжение военных лет.

В канун Нового года позвонил нарком:

- Николай Антонович, как самочувствие?

- Скоро надеюсь выбраться...

- Имейте в виду, что болеть некогда. Ждем. Есть серьезное поручение, сказал нарком.

В первых числах января 46-го года Доллежаля привезли к Курчатову.

Николай Антонович не мог припомнить, чтобы встречался когда-нибудь с Игорем Васильевичем. А Курчатов вел себя так, будто они проработали вместе не один год.

Он подробно рассказал об урановом проекте, о задачах, которые Доллежалю предстоит решить. Речь шла о первом промышленном реакторе, в котором можно было бы получить плутоний для ядерного заряда.

Курчатов говорил так, будто его собеседник был физиком. Не химиком и машиностроителем, а именно специалистом по ядерной физике.

- Не сомневался, что вы возьметесь, - заметил Курчатов. - Понимаю, дело для вас совершенно новое, но и вас неплохо знаю - справитесь.

Откуда же это "знаю"?

И лишь позже Игорь Васильевич пояснил:

- Мы с вами встречались, Николай Антонович, в Ленинграде. Лет десять назад. Вы уже были известным конструктором, а обо мне и не слышали... Кстати, играли с вами в теннис в Доме ученых. Только я был без бороды, поэтому и не узнали...

- Я ничего в ваших делах не понимаю, - признался Доллежаль.

- Ничего особенного у нас нет: надо с молекулярного уровня перейти на атомный, - отшутился Курчатов. - Всем приходится начинать с нуля, так что поработаем вместе, - заключил он уже серьезно.

Курчатов, вероятно, неплохо изучил характер Доллежаля - какой же конструктор не загорится, если ему предложить создать то, чего еще не существовало?!

А ведь Доллежаль был назначен Главным конструктором промышленного реактора в то время, когда еще и опытного не было... Только в декабре 46-го на окраине Москвы И. В. Курчатов пустит первый в Европе атомный реактор.