Зарево над Волгой

— Немцы, как крысы, попрятались по углам и щелям разбитых домов, а стреляют для острастки или чтобы подавить в себе ночной страх, — усмехнулся Рокоссовский. — Еще в боях под Москвой в сорок первом я заметил, что фрицы боятся темных ночей. А для нас темная ночь как запасной патрон в обойме.

— Факт, — согласился начальник штаба.

Из землянки вышел начальник артиллерии Донского фронта генерал казаков. Он подошел к командующему фронтом. Василий Иванович сказал, что готов доложить по оперативной карте, как распределена в войсках фронта артиллерия на время проведения операции «Кольцо». Он подчеркнул, что у него в деле каждое орудие, а «катюши» на особом учете.

— Поглядим, что ты нам предлагаешь, — улыбнулся командующий.

Он загасил папиросу и шагнул в штабную землянку. Она была просторной и хорошо оборудованной. На столе лежала оперативная карта. Усевшись рядом с начальником штаба, Рокоссовский кивнул Казакову:

— Докладывай, Василий Иванович, только коротко и главное…

Генерал казаков в дни подготовки войск фронта к проведению операции побывал едва ли не во всех армиях фронта, на огневых позициях и по-хозяйски оценил, а где требовалось, поправил работу артиллеристов. Перед этим по его рекомендации были отобраны лучшие командиры батарей. Командующий всецело доверял ему, и пока главный артиллерист фронта, как называл Казакова Рокоссовский, его не подвел. Артиллеристы были опорой командующего фронтом, им он уделял особое внимание, заботясь о том, чтобы в тяжелых боях они выстояли, смогли бы своим метким и губительным огнем остановить наступление врага. Сам Казаков отдавал любимому делу свои знания и опыт и, бывая на передовых рубежах, проверял, как подготовились к атакам расчеты, все ли у них есть в наличии. Больше всего Казаков беспокоился о боезапасе. «Пушка без снарядов — это кусок железа, которое не извергает огонь, — говорил он молодым бойцам. — Так что первая ваша забота — запастись снарядами».

Под стать Казакову был генерал Малинин. По оценке Рокоссовского, с первых дней сражения Малинин показал себя «умницей, опытным и энергичным организатором, мы с ним сработались, хорошо, по-фронтовому сдружились».

Сейчас, одобрив информацию начальника артиллерии фронта, все трое сидели у дышащей жаром буржуйки, пили горячий чай и вели непринужденную беседу о том, как и когда судьба свела их вместе. Рокоссовский все помнил до мелочей. В июле 1941 года на Яруевских высотах войска Западного фронта вели тяжелые бои с немецко-фашистскими захватчиками. За две недели боев более половины штабных командиров погибли или были ранены. Как-то на рассвете бой утих и выдалось короткое время для отдыха. Рокоссовский так устал, что забрался в легковую машину и сразу уснул. Но вскоре его разбудил адъютант. Спросонья Константин Константинович не понял, в чем дело.

— Прибыл какой-то генерал, хочет вам представиться, — пояснил адъютант.

«Какой-то генерал» оказался командиром 7-го механизированного корпуса Виноградовым. Был он чуть выше среднего роста, широкоплечий, с открытым волевым лицом и веселыми карими глазами.

— Товарищ командующий группой войск, прибыл в ваше распоряжение! — звонко доложил комкор, взяв под козырек.

— Один прибыл или с людьми? — уточнил Рокоссовский.

— Со мной штаб в полном составе, со всеми отделами, хорошо экипирован, — ответил генерал. — Есть радиостанция, машины и все, что положено по штату крупному соединению. Проще говоря, мы готовы хоть сейчас идти в бой!

— Кто у вас начальник штаба? — спросил командующий.

— Полковник Малинин Михаил Сергеевич.

— Как он, порох нюхал?

— Толковый начальник штаба, я им доволен, — подчеркнул Виноградов.

— А кто в мехкорпусе ведает артиллерией? — продолжал сыпать вопросы Рокоссовский.

— Генерал-майор Казаков Василий Иванович. Мне он тоже по душе. Человек геройский и по уши влюблен в свою профессию.

— Так у вас одни герои, не так ли? — лукаво повел бровью Рокоссовский, глядя на комкора в упор.

— Есть герои, но далеко не все, товарищ командующий. А за Малинина и Казакова ручаюсь своей головой…

Тогда разговор состоялся прямой и откровенный. И Малинин, и Казаков Константину Константиновичу понравились, и он сказал им об этом, но тут же предупредил:

— Чур носы не задирать, я этого не люблю! — И после короткой паузы добавил: — Будем вместе готовить удар по фашистам, засевшим в Ярцеве.

Удар был мощный, и враг попятился.