Зарево над волнами

Это было нелегкое время. Летом 1942 года гитлеровские полчища вторглись в Крым, топтали землю Таманского полуострова и кубанские степи. На Северном Кавказе они вышли к Моздоку и Пятигорску. После напряженных длительных боев враг ворвался в Новороссийск, потянулся к Туапсе и Батуми.

Сдать эти рубежи значило оставить без обеспечения базировавшийся на побережье Кавказа Черноморский флот и, стало быть, дать немецко-фашистским захватчикам неоспоримое преимущество на море.

Советские воины грудью встали на защиту Новороссийска. На улицах города образовалась самая настоящая линия фронта. Каждый уцелевший подвал, каждый дом превратился в опорный пункт. Целый год длилась тут ожесточенная борьба наших воинов с отборными немецко-фашистскими войсками. По всему побережью, где только обосновались оккупанты, то и дело вспыхивали короткие стремительные схватки. Быстроходные катера доставляли морских пехотинцев в те или иные прибрежные пункты, и те, словно призраки, неожиданно возникали перед остолбеневшим от изумления врагом.

- Немецкие солдаты и офицеры испытывают постоянный страх перед "морскими призраками", - говорил захваченный в плен офицер разведотдела одного из фашистских штабов. - Эти "призраки" появляются повсюду. От них никому нет спасения. На фронте и то случаются передышки. Но здесь, можно сказать, в тылу, мы находимся под постоянной угрозой нападения с моря этих свирепых чертей, перед которыми невозможно возвести никакие преграды и укрепления.

Что ж, признание, прямо скажем, для нас лестное.

Враги, называя морских пехотинцев "призраками", в страхе отождествляли их со своей гибелью, делали далеко идущие обобщения. Но мы-то знали этих людей простых русских, украинских, белорусских, грузинских парней. В рядах морской пехоты служили бойцы различных национальностей. И, если уж говорить откровенно, то в их характерах не было ничего свирепого.

Вот чистосердечный и простой Филипп Рубахо. Он прибыл к нам из Севастополя. Там хорошо, что называется на совесть, дрался с врагами и теперь продолжает боевые традиции защитников легендарного города. Он страшен только в бою и только для врага. В жизни Филипп тихоня, мухи, как говорится, не обидит.

Или Борис Жуков, старшина 1 статьи. О войне даже говорить не любит. Терпеть ее не может. Страсть Бориса - живопись. Рисует он самозабвенно, с душой.

Только редко приходится парню брать в руки колонковую кисть - больше автоматом орудует. Если же удастся порисовать, то разве что схемы вражеских укреплений, но зато с самой что называется натуры. Коренастый, черноволосый, Борис при первой встрече сразу располагает к себе доверчивым взглядом удивительно голубых глаз. Такими бы глазами только смотреть да смотреть на мир, полный радостных ощущений, постигать его краски и переносить всю. его свежесть на холст. Так вот, приходится заниматься не своим делом. Нет, не любит Борис войны. Поэтому и дерется с гитлеровцами ожесточенно, со свойственным ему хладнокровием.

И так все... У каждого своя натура, свои привычки. Никому не хочется долго ходить в "морских призраках". Но пылает война. Люди это отлично понимают, делают все для ее победоносного завершения. Ненависть к жестокому врагу заставила людей, одетых в форму морских пехотинцев, скрыть свою доброту, спрятать в тайники души юношеские побуждения и стать грозной для захватчиков силой. Пусть гитлеровцы боятся, пусть дрожат.

Уверенность в себе, вера в стойкость товарищей по оружию появились как-то сами собой, можно сказать, с первого задания. Тогда отряду было поручено нанести удар по вражеским гарнизонам, расположенным в Южной Озерейке и Глебовке. Отряд разбили на две группы. Одну возглавил старший политрук Либов, другую- капитан Собченюк.

Темной ночью обе группы вышли на катерах в море. Свежий ветер срывал гребни волн и швырял их мелкими брызгами в десантников. Старшина 1 статьи Жуков напряженно всматривался в ночь. Где-то там, впереди, должен обозначиться берег. Но его все нет. А может, просто не видно из-за густой завесы плотного мрака южной ночи?

Либов скрылся в рубке. В последний раз уточнил по карте координаты предстоящей высадки.

По данным разведки, в станице Южная Озерейка стояла немецкая комендатура. Неподалеку от нее поселился в просторном доме сам комендант гарнизона. Надо застать гитлеровцев врасплох, накрыть их всех сразу, неожиданно и напористо.

Наконец из темноты неясным силуэтом возник берег.

Высадка.

Все идет по плану.

Разбившись на три части, группа Либова окружила станицу.

Тишина. Немцы ни о чем не подозревают.

Борис Жуков ведет свое отделение к дому коменданта. Улица знакома. Бывало раньше, когда враг еще не занял побережье, Жуков ходил сюда с товарищами в увольнение, танцевал под гармошку со станичными девчатами на импровизированных праздниках.

Вот нужный дом. У входа два часовых. Шуметь не следует. Борис посылает вперед двух краснофлотцев. Вместо устного приказа - выразительный жест. Он понятен. Краснофлотцы ползком подкрадываются к крыльцу. Слышится негромкая возня, приглушенный стон.