Зарево

И не знал он, что по прибытии в Баку Заболотный сразу же на вокзале был встречен представителями медицинской общественности Баку, среди которых был и Эйгес. Профессора провезли по территории Сабунчей, Балаханов и Сураханов, и Заболотный имел полное представление о санитарном состоянии бакинского нефтяного района.

Глава третья

1

С помощью Риммы Григорьевны Людмиле сравнительно легко удалось добиться главного: Баженов согласился включить ее в состав противочумной экспедиции, «на должность медицинской сестры при лаборатории» — так значилось в ее удостоверении. Теперь надо было, чтобы Кокоша посчитал, будто она уехала в Краснорецк на каникулы. Справиться с этой задачей тоже оказалось нетрудно. Краснорецк находился на железнодорожной магистрали Петербург — Баку. С целью укрепить Кокошу в уверенности, что она возвращается домой, Люда сама попросила брата взять ей билет до Краснорецка, но непременно в том самом вагоне «международного общества спальных вагонов», в котором ехал в Баку профессор Баженов с женой, — она-де с этой профессорской четой хорошо знакома. Кокоша сначала заартачился, так как считал поездку Люды в спальном вагоне излишней роскошью, но, узнав о том, на попечении каких почтенных людей оказалась его сестра, он успокоился и согласился достать билет. Кокоша даже предполагал, вернувшись под домашний кров, приписать себе заботы по приисканию своей сестре таких замечательных попутчиков и получить за это одобрение отца и особенно матери: ее одобрение сулило также и некоторую материальную выгоду.

На городской железнодорожной станции Кокоша встретил знакомых студентов, возвращавшихся на родину, в Баку: Мадата Сеидова и Али-Гусейна Каджара. Оба студента происходили из богатых семей нефтепромышленников и тоже приобретали билеты в «международном». Вместе с ними купив билет для сестры, Кокоша поручил ее попечениям этих двух своих приятелей.

Вагон тронулся при громогласных восклицаниях Кокоши, который по количеству прощальных возгласов и взмахов то платком, то фуражкой мог бы заменить толпу провожающих.

Итак, отъезд сошел благополучно. Кокоше даже и в голову не могло прийти, что сестра его отбыла в экспедицию столь опасную. Следовательно, Люда могла не беспокоиться насчет того, что брат поднимет тревогу дома, в Краснорецке. Но старики Гедеминовы, уже получившие письмо, в котором Люда обещала на днях приехать домой без телеграммы, конечно, еще несколько дней прождут спокойно, а потом встревожатся, телеграфируют Кокоше… Теперь нужно было, не упоминая о чуме, как-то объяснить родителям, как это получилось, что вместо Краснорецка она очутилась в Баку.

Но поезд все шел на юг, часы проходили то в серьезных разговорах с Баженовыми о цели экспедиции, то в веселой болтовне со студентами. Они, ссылаясь на слово, данное Кокоше, старались угадать все желания Люды: из вагона-ресторана ей приносились пирожные, конфеты, прохладительные напитки. И когда на станции, уже за Воронежем, показались босоногие девочки с подснежниками и фиалками, один из студентов — Али-Гусейн Каджар — соскочил, купил целую корзину и едва успел вскочить в вагон, как поезд тронулся. Высокого роста, с круглым, бледно-смуглым лицом, большими черными глазами с загнутыми ресницами и нежным, оттененным черными усиками ртом, он казался сонливо-задумчивым, это шло ему и как-то гармонировало с его мягкими движениями. Но на Люду он взглядывал продолжительно и страстно, хотя смущался и краснел, когда она обращалась к нему. Говорил он или невпопад, или глупости и добродушно позволял своему другу Мадату Сеидову делать себя мишенью острот. Но в тот момент, когда Али без шапки выскочил из вагона за цветами, Мадат закричал по-русски и азербайджански:

— Ай, отстанешь, глупость какая!

И Люда подумала, что этот чернобровый, с глубоко посаженными цепкими глазами и крючковатым носом, худощавый Мадат, находчивый в разговоре, развязный и ловкий в движениях, никогда ничем не рискнет из-за желания девушки. Люда порой смеялась вместе с Мадатом над несуразными словами Али, но ей приятно было, что она ему нравится. Развлеченная этим веселым вагонным времяпрепровождением, Люда никак не могла сосредоточиться и подумать о том, что написать родителям. А когда вспоминала, какая страшная опасность ждет ее впереди, ей становилось еще веселее.

Она с вечера легла рано, для того чтобы не проспать Краснорецк, — ей хотелось посмотреть на родные места, и она смутно надеялась, что положение как-то само собой разрешится. Проснулась она ночью. В вагоне было жарко. Она вышла в коридор, подняла окно и высунулась, радуясь свежести несущегося мимо вагона ночного воздуха, пронизанного светом утренней зари.

— А может быть, Людмила Евгеньевна, и придумывать ничего не нужно? Скоро Краснорецк. Поезд остановится, мы поможем вам вынести вещи на платформу — и вы фью к папе-маме под крылышко.

— Что вы, Аполлинарий Петрович, как вы можете после наших разговоров! — обиженно возразила она.