Зарево

— По тому, что вы не в маске, Людмила Евгеньевна, я сужу, что чума нас миновала? — радостно произнес главврач.

— Миновала, — пожимая руки приезжим и вырвав свою у Марина, попытавшегося тут же приложиться, ответила Людмила. — Соединение какой-то злокачественной лихорадки с запущенным фурункулезом, и все это, осложненное простудой, создало правдоподобнейшую картину чумы. Но, кроме малярийных плазмодиев, в крови никаких болезнетворных элементов не обнаружено.

— Прекрасно. Значит, подполковника Батыжева можно из-под карантина освободить?

— Я ждала вашего письменного приказа.

— О-о-о, вы формалистка! Пишите рапорт, и я наложу резолюцию.

— А мне разрешите проследовать к моему клиенту? — спросил Марин, томно щурясь, но уже не на Людмилу, а на большой портрет Пирогова, висевший над ее письменным столом.

— Пожалуйста, прошу, — и, открыв окно, она крикнула своим сильным и низким голосом: — Гурылин, пропустите господина полковника в бокс номер один!

Оформление документов не заняло много времени, и через некоторое время из карантинного домика вышли — впереди вместе с главврачом Темиркан Батыжев, несколько краснее, чем обычно, но сохраняя выправку; за ним шел, как всегда улыбающийся, в своем светло-зеленом, гусеничного цвета обмундировании мистер Седжер; потом в обнимку, распевая популярную кавказскую песню «Алла-верды», передвигались офицеры. Следом за ними два санитара вынесли их оружие.

Людмила с отвращением отвернулась от этого зрелища и увидела, что из белого здания изолятора показался полковник Марин. Его адъютант бережно поддерживал под руку ее пациента, покачивавшегося от слабости.

Ханыков был в офицерском обмундировании, которое, очевидно, привез с собой Марин, но без погонов и оружия, что придавало ему странный вид. Люда обратила внимание на то, что рыжеватая борода его аккуратно расчесана.

Санитары уложили оружие в одну из машин и занялись тем, что усаживали господ офицеров. Темиркан, любезно, скаля зубы, здоровался с Мариным.

— А, неутомимый мистер Седжер! — воскликнул вдруг Марин. — Рад приветствовать представителя союзной Великобритании, так сказать, в самой гуще нашей доблестной армии. А вот это — знакомьтесь — и есть тот самый наш знаменитый разведчик, о котором я вам рассказывал. В настоящее время поручик, а через несколько дней, не сомневаюсь, — штабс-капитан Ханыков, прошедший по глубоким тылам турецкой армии.

Люда, забыв обо всем, глядела, как Ханыков жмет руку Седжеру, и вдруг встретилась глазами со своим пациентом. И столько отвращения и негодования было в этих смелых и спокойных глазах, что Люда вдруг точно заглянула в душу этого, казалось бы, ей совсем незнакомого человека. Ведь он приложил все усилия для того, чтобы его работа не была раскрыта перед иностранцем. А он был раскрыт и выдан этому иностранцу своим собственным начальником!

Между тем мистер Седжер рассыпался в похвалах русской армии, казакам, которые на его глазах ходили в атаку, разведке в лице мистера Ханыкова и санитарной службе, — он, улыбаясь, повернулся к Людмиле.

— При подобных суровых мерах изоляции и карантина, конечно, возникновение эпидемии чумы в русской армии невозможно, и нам, британцам, есть чему поучиться у наших доблестных союзников.

«Ах, поучиться! — мелькнула вдруг озорная мысль у Люды. — Я тебя поучу…»

Она поклонилась мистеру Седжеру и громко сказала:

— Я очень благодарна мистеру Седжеру за лестное внимание. Многие наши русские врачи были в Индии и участвовали там в борьбе с эпидемией чумы. Я имела возможность беседовать с этими врачами и пришла к заключению, что великобританское правительство в борьбе с чумой не занимает ясной позиции…

— Врач Гедеминова, — строго сказал Марин, — опомнитесь!

— То есть что вы хотите сказать, Людмила Евгеньевна? — спросил обеспокоенно главврач.

— Я хочу сказать то; что, поощряя лучших людей Англии, её врачей и общественных деятелей на борьбу с чумными эпидемиями в Индии, правительство Великобритании не ведет эту борьбу в широком государственном масштабе. А это влечет за собой не только гибель миллионов индийского населения, но также и смерть тех самоотверженных и мужественных англичан, которые приходят на помощь индийскому народу. Впрочем, если взять всю политику Великобритании в Индии…

— Госпожа Гедеминова высказывает, мистер Седжер, свою, только свою точку зрения… — перебил Марин речь Людмилы.

— Госпожа Гедеминова пользуется информацией из злонамеренных источников, — сказал мистер Седжер.

Людмила взглянула на Ханыкова. Румянец появился на его лице, в карих глазах его она прочла больше чем одобрение; видно было, что он восхищается и любуется ею, и она, покраснев, отвернулась.

Часть третья

Глава первая

1

Весной пятнадцатого года в болезни Асада произошел давно ожидавшийся врачами благодетельный перелом. Асад стал выходить на улицу один. С ним заговорили вывески и афиши. Врачи обещали, что с осени он может возобновить посещение училища, и он предполагал за год наверстать упущенное.