Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека

Однако не менее важное значение, чем интеллигенция в ее целом, имеет тот небольшой сгусток, который всегда имеется в ее недрах и который и обозначается именем выдающихся людей или талантов. Именно с этим материалом мы имели дело в нашей статье о выдающихся ученых; было их довольно много и среди обследованных нами представителей искусства и, наконец, среди академиков последних трех четвертей века. Эти лица в общем вполне удовлетворяют всем отмеченным здесь особенностям интеллигенции, но отличаются от большинства ее представителей своею высокою, иногда исключительною, одаренностью и в то же время громадною работоспособностью, что так резко и выделяет их из общего уровня.

Откуда берутся эти люди и какова их дальнейшая судьба, в смысле характера их потомства? Вот тот вопрос, на который должна ответить евгеника.

Со времени выхода в свет «Наследственности таланта» Гальтона и его исследования об английских ученых не может быть сомнения в том, что таланты не делаются, а родятся, т. е. что в процессе их возникновения наследственность важнее среды, или, как выражался Гальтон, природа («nature») более действительна, чем питание («nurture»). Однако это решает вопрос еще в слишком общей форме, для детального же разбора его мы должны учесть следующие моменты.

Конечно, если мы сравним обыкновенного, среднего человека, не обладающего никакими особыми талантами, с каким-нибудь чрезвычайно высоко одаренным человеком, то разница между ними будет резко бросаться нам в глаза. Однако если собрать данные об одаренности нескольких сот людей, стоящих выше среднего уровня, то мы наверное найдем целый ряд переходов от среднего человеческого типа к наиболее высоко одаренным людям. Чтобы несколько разобраться в этом в высшей степени сложном материале, здесь более, чем где-либо, необходима известная классификация, которую впервые и попытался дать Гальтон.

Как известно, он установил ряд различных классов одаренности, которые поднимаются от среднего класса А вверх, как бы налегая один на другой и уменьшаясь при этом в своей относительной численности. По расчетам Гальтона представители класса А встречаются примерно как 1 из каждых 4 людей, представители класса В — как 1 из 6, представители класса С — как 1 из 16 и т. д., пока мы не дойдем до класса X, к которому относятся наиболее одаренные люди, встречающиеся каждый примерно как 1 на миллион других менее одаренных людей.

Для Гальтона в его время было еще неясно, почему здесь имеет место подобное распределение и в чем состоит тот наследственный механизм, который вызывает его. Современная генетика может ответить на этот вопрос уже гораздо более определенно.

Мы знаем теперь, что многие особенности человека обусловливаются так называемыми однозначными факторами, которые, накопляясь у одной особи во множественном числе, заметно усиливают эффект, производимый каждым из них в единственном числе. Так наследуется, по-видимому, цвет кожи, рост и, можно думать, те духовные особенности человека, от которых зависит и его одаренность.

Очевидно, различные степени последней и обусловливаются, скорее всего, числом тех однозначных факторов одаренности, которые скопились в оплодотворенном яйце после соединения его с живчиком. А мы знаем, что распределение таких факторов в процессе размножения управляется той же численной законностью, которая лежит в основе всех явлений изменчивости и которую называют законом Кетле. Благодаря этому и распределение различных степеней одаренности в человеческом обществе должно следовать тому же закону Кетле, как это указал впервые Гальтон.