Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека

В начале апреля 1937 г. Вавилов сообщил председателю Постоянного международного комитета О. Л. Мору, что несколькими днями ранее было получено определенное решение правительства о конгрессе в Москве в 1938 году. В середине июня Мор обращает внимание на то, что новое письмо подписано, в качестве генерального секретаря оргкомитета, Мейстером, а не Левитом. 22 июня 1937 г. из Москвы идет письмо 13 генетиков Мору в поддержку конгресса в СССР (вероятно, подпись Левита была аутентичной – в это время как раз работала комиссия по обследованию МГИ).

Показательная история приключилась с «Избранными работами по генетике» Г. Г. Мёллера, одной из книг, подготовленной сотрудниками Вавилова к VII конгрессу в Москве. 29 мая 1937 г. Вавилов сообщает Отто Мору, что «в течение ближайших недель выйдут два тома, избранные труды Моргана и Мёллера». Тома с одинаковым названием сданы в производство 11 и 28 декабря 1936 г. и подписаны в печать 22 апреля и 4 мая 1937 г. На переплете и титульном листе «ОГИЗ – Сельхозгиз – 1937»; тираж 9 и 7 тыс. экз. Нет оснований для того, чтобы два тома не вышли одновременно. 5 апреля 1937 г. Вавилов пишет Мёллеру, что вторая корректура тома будет в ближайшие недели. На с. 4 заметки «Г. Г. Мёллер. Вместо предисловия» Вавилов настойчиво подчеркивает: «Концепция дарвинизма является руководящей идеей во всех его исследованиях»; «Проф. Мёллер является последовательным борцом с фашизмом в генетике»; «Большая интересная статья Меллера, опубликованная в Ленинском сборнике, изданном Академией наук СССР, посвящена применению диалектического метода в генетике».

В апреле 1937 г. газета «Социалистическое земледелие» обвиняет Н. К. Кольцова и впервые Г. Г. Мёллера в защите «идеи об «извечной неизменности» наследственной основы (генотипа)» [441] , которую Агитпроп и Сельхозотдел представляли как антидарвиновскую позицию. Несмотря на это, Вавилов в письме от 3 мая обещает Мёллеру, что книга появится еще через неделю-другую. 11 августа 1937 г. Вавилов шлет Моргану 2 экз. его избранных трудов. Но только 22 мая 1938 г. он сообщает Мёллеру, что наконец-то вышла его книга, – но еще не хочет верить, что его предисловие вырвано из всего тиража, за исключением нескольких сигнальных экземпляров.

С ноября 1936 г. Медико-генетический институт находится в неспокойном состоянии. В апреле 1937 г. прошло бурное обсуждение положения дел и перспектив МГИ на активе института, 17 апреля были приняты решения актива и составлен проспект «Мероприятий дирекции МГИ во исполнение решений Актива». Этим дело не закончилось.

В начале мая 1937 г. Нарком Здравоохранения Г. Н. Каминский создал Комиссию по обследованию МГИ под председателем клинициста проф. В. М. Левита, в составе профессоров С. Н. Давиденкова, Л. Н. Федорова, Б. И. Лавреньева, А. Д. Сперанского и Л. Я. Бляхера.

На первом заседании был заслушан доклад директора института С. Г. Левита. На втором, 15 мая, было спокойное деловое обсуждение перспектив МГИ, подробностей его работ. Выступил каждый из членов комиссии, кроме Федорова (директор ВИЭМ), который на этом заседании не присутствовал. Председатель заметил: «Было бы хорошо побывать у тов. Баумана [зав. отделом науки ЦК] и познакомить его с ходом нашей работы». Он предложил поручить проф. Эттингеру дать отзыв о клинических работах МГИ. (Т.С. Левит дал свои соображения по поводу отдельных пунктов отзыва Эттингера.) На этом комиссия могла бы закончить свою работу, тем более что на обсуждении в наркомате Г. Н. Каминский заключил: «Институт должен быть сохранен, это бесспорно».

Однако обсуждение МГИ продолжилось 23 и 25 мая. С выступлением двух аспирантов, членов месткома, атмосфера резко меняется: появляются напряженности, необоснованные претензии, клевета и предательства. Обсуждение шло и на заседании комиссии 9 июня 1937 г.

10-страничное заключение комиссии венчается выводами, и первый из них: «Обследованный Медико-генетический институт должен быть сохранен как научно-исследовательский центр по общей и медицинской антропогенетике». Далее сказано, что теоретическая часть работы должна быть усилена, что надлежит расширить связи с клиникой (диагностика стертых форм и дифференциация болезней), нужно сохранить близнецовую и терапевтическую клинику и создать другие опорные базы, сократить отделения антропологии и психологии. Наконец, «институт должен стать центром советской антропогенетики, быстро откликающимся на все реакционные фашистские лженаучные положения и гипотезы по антропогенетике».

29 июня 1937 г. С. Н. Давиденков, соглашаясь в целом с заключением комиссии и выводами, выразил «особое мнение» по двум пунктам. Он утверждал, что работы МГИ по генетике ряда болезней уже сейчас имеют большое значение для практического врача, а также он утверждает, отрицая упрек заключения, что факторы среды как раз принимаются в расчет в работах МГИ [442] .