Заря генетики человека. Русское евгеническое движение и начало генетики человека

Конечно, каждый биолог стремится к тому, чтобы совершенно обособить область своего объективного исследования от субъективной психологии и воздерживаться при этом даже от всяких психологических терминов. К сожалению, при настоящем состоянии наших знаний это нам еще не удается. Я утверждаю это совершенно определенно, хотя и приветствую все попытки в этом направлении, в особенности учение И. П. Павлова, заменяющего объективную психологию – физиологией головного мозга. Прежде всего, мне кажется еще совершенно не установленным, чтобы те процессы, которые мы с субъективной точки зрения называем психическими явлениями, объективно протекали исключительно в нервной системе. Нет ли в этом широко распространенном в настоящее время учении некоторой доли того же увлечения, с которым древние философы объявляли седалищем души печень, сердце и т. п.? С объективной точки зрения те процессы, которые у нас сопровождаются психическими явлениями, относятся к области регуляции «поведения» организмов, как американские исследователи и определяют предмет биологической психологии. При широком толковании этого термина сюда должен быть отнесен весь тот аппарат, при помощи которого деятельность всего организма и всех частей его вплоть до отдельных клеток регулируется в связи с изменениями как во внешней среде, так и внутри отдельных частей и клеток самого организма. У человека и высших животных имеются две различных регуляторных системы. Во-первых, нервная система, наиболее существенной частью которой являются твердые фибрилли, которые связывают между собою воспринимающие раздражение и отвечающие на него элементы непрерывною связью. Сложная сеть этих фибриллей и является основой рефлексов – безусловных, когда непрерывная рефлекторная дуга является видовым генотипным признаком, и условных, когда части рефлекторной дуги образуются в течение жизни – в виде вставок, соединяющих ранее существовавшие фибрилли. Высокая специфичность рефлексов достигается структурой фибриллярной нервной сети, в то время как самые физико-химические процессы возникновения нервного раздражения и передачи его вдоль по фибрилли, по всей вероятности, довольно однородны и сводятся к возникновению и диффузии простых ионов (П. Лазарев).

Другая регуляторная система, действующая независимо от нервов, – гормональная. От клеток организма – в особенности от эндокринных желез – выделяются в кровь специфические вещества, которые переносятся кровью и вызывают соответствующие физико-химические изменения в различных частях организма. Здесь специфичность регуляторных процессов гораздо более ограничена, чем в нервной системе, и менее определенно связана с детальными изменениями во внешней и внутренней среде: притом специфичность эта не структурная, а химическая. В регуляторной деятельности организма гормональный аппарат играет не менее важную роль, чем нервный, он отличается и большею древностью, так как у низших животных, не обладающих еще нервной системой, является единственным регулятором раздражимости.

Субъективная психология различает три группы психических явлений: познавательные процессы (разум), эмоции (аффекты) и влечения (воля). Вряд ли можно сомневаться в том, что физической подкладкой познавательных процессов является рефлекторная деятельность, и, конечно, И. П. Павлов прав, когда как биолог стремится заменить психологию познания «настоящей» физиологией нервной системы. Эта связь доказывается высокой специфичностью и локализованностью познавательных процессов. Само собою разумеется, что не все нервные процессы проявляются в сознании, но в настоящее время и субъективная психология принимает, что наряду с сознательными психическими явлениями существует огромная область подсознательного, в которую (с объективной стороны) укладываются все нервные рефлекторные процессы.

Но физиология нервной системы до сих пор не могла сколько-нибудь точно указать физическую основу двух других областей психических явлений: эмоций и влечений. Я полагаю, что объективную основу этих субъективных явлений мы и должны искать не в нервно-фибриллярной системе, а в химическом гормональном аппарате. За такую связь говорит в особенности сравнительно незначительная специфичность эмоций и влечений, по-видимому, существенно однородных у высших животных, а также отсутствие для них ясной субъективной локализации.