Заря победы

Прикинули, когда можно ожидать подхода примерно половины свежих сил, особенно артиллерии. Ведь нам наверняка придется иметь дело с танковыми и моторизованными частями противника. Важно было срочно узнать и о ближайших планах гитлеровцев и какие силы у них на подходе. Но независимо от того все же мы решили просить командование фронта об отсрочке контрнаступления хотя бы на один день.

Приказав Чанчибадзе и Виндушеву сегодня же ночью во что бы то ни стало достать «языка», я пошел немного отдохнуть. Но заснуть не мог. Вышел из землянки на воздух — усталость несколько прошла.

Мороз крепчал. На фронте без перемен. Лишь со стороны переднего края доносилась редкая перестрелка, небо прочеркивали ракеты. Откуда-то с высоты слышался то замирающий, то вновь нарастающий протяжный гул «юнкерсов».

Под утро мне доложили:

— Товарищ командарм, ваш приказ выполнен, захвачено шесть пленных, среди них два младших командира! «Языки» доставлены в штаб армии.

Иду допрашивать пленных. Вид у них довольно потрепанный, однако держатся нагло. И все же в ходе допроса они показали, что немцы лихорадочно укрепляют свою оборону, но о подготовке нашего контрнаступления не подозревают. О подходе своих свежих сил пленным ничего не известно.

Следовательно, откладывать начало контрнаступления на пять — шесть дней нецелесообразно. Даже если к началу наступления подойдут не все войска, не страшно. Было бы неправильным в первый день наступления вводить все силы сразу. Нужно использовать внезапность с последующим наращиванием удара.

Перепроверка сведений, полученных от пленных, через другие каналы подтвердила их правильность.

Однако нельзя было впадать в крайность, рисковать следовало с умом.

Напомню читателю, что готовились мы к контрнаступлению в очень сложной обстановке. Нужно одновременно закреплять оборону и готовиться к наступлению, а основные силы еще не подошли. Танков у нас всего двадцать, из них половина легкие — Т-26. По артиллерии могли создать плотность всего двадцать пять — тридцать орудий на километр фронта, учитывая даже 45-миллиметровые пушки. Кроме того, нужно готовить офицеров штабов армии и дивизий к организации наступления.

К 5 декабря сил у нас было явно недостаточно, а на следующий день могли уже иметь по два полка от каждой из трех новых дивизий. Это сильный ударный кулак. К 7 декабря должны были прибыть и третьи полки, которые потребовались бы лишь на второй день. Взвесив все обстоятельства, Военный совет армии попросил разрешения у командования фронта начать наступление 6 декабря. Просьба была удовлетворена.

Теперь оставалось уточнить свой прежний план.

Вместо 379-й дивизии, немного запаздывавшей, решили взять 82-ю кавалерийскую из подвижной группы. В группе Чанчибадзе оставить пока только 107-ю дивизию, усиленную танковым батальоном, а с прибытием 379-й стрелковой дивизии обстановка покажет, как действовать дальше.

Отказались мы и от артиллерийской подготовки перед началом наступления. Это было довольно необычное решение. А руководствовались вот чем. Конкретных целей для артиллерийской подготовки было мало. Противник опирается на узлы сопротивления, организуя их в населенных пунктах. Да и с боеприпасами у нас не густо. В этих условиях для поддержки наступающей пехоты выгоднее иметь дивизионы, батареи, даже отдельные орудия непосредственного сопровождения, иначе говоря, бить неприятеля орудиями прямой наводки.

Важно было свести на нет преимущество противника в танках и авиации, навязать ему свою волю, принудить сражаться оружием ближнего боя — пулеметом, автоматом, винтовкой, гранатой и даже врукопашную — словом, тем, чем мы были тогда сильны.

А в данной обстановке этого можно было достигнуть только ночью. Вот тут-то и пригодятся охотничьи навыки, стойкость сибиряков и уральцев.

И мы решили начать наступление ночью. Исходили из того, что атака пехоты против танков в условиях хорошей видимости не сулит успеха: пехоту просто перебьют. А в темноте вражеские танки не смогут постоянно вести прицельный огонь. К тому же и завести боевые машины будет трудно (мы знали, что немецкие танки не имеют системы подогрева). Нелегко будет противнику распознать силы наступающих. Да и авиация в это время суток слепа. Словом, ночь — союзник смелых и умелых. А сибирякам смелости и умения не занимать.

Подсчитав свои силы и ориентировочно прикинув силы противника, получили примерно такое соотношение: на направлении главного удара в десятикилометровой полосе мы имели двадцать стрелковых батальонов, двести шестьдесят пять орудий и минометов, двадцать танков, а противник — десять стрелковых батальонов, сто пятьдесят орудий, сто пятьдесят танков. Таким образом, в пехоте и в артиллерии на нашей стороне почти двойное превосходство, но по танкам враг был сильнее в семь — восемь раз. Рассуждая математически, наступать при таком соотношении сил нельзя. Военная наука требовала: при наступлении на участке главного удара иметь не менее чем тройное превосходство над противником. Так нас учили в свое время в академиях. Но в жизни часто бывало по-другому…