Заря победы

Страшные злодеяния творили гитлеровцы, отступая от Москвы. Когда 185-я стрелковая дивизия освободила Ново-Завидовский, первое, что мы увидели в центре города, была виселица с двенадцатью трупами. Среди повешенных — четыре совсем молоденькие девушки. Фашистские изверги превращали в пепелища города и села Подмосковья, безжалостно убивали детей, стариков, женщин, грабили наш народ. Все это делалось по указанию гитлеровского верховного командования, призывавшего немецких солдат создавать на советской земле после отступления «зоны пустыни». Не случайно недобитые гитлеровские генералы, возрождающие бундесвер в Федеративной Республике Германии, и поныне пытаются оправдать эти изуверские акты.

За время боев с 6 по 15 декабря противнику было нанесено чувствительное поражение. Только 30-я армия захватила и уничтожила более двухсот танков и бронемашин, свыше пятисот орудий и минометов, две тысячи пятьсот автомашин и другую боевую технику и вооружение. Свыше двадцати тысяч немецких солдат и офицеров было убито, несколько тысяч пленено. Полностью разгромлены 86-я пехотная и 36-я моторизованная дивизии, разбиты 14-я моторизованная, 1-я и 6-я танковые дивизии, нанесено крупное поражение 7-й танковой и 20-й моторизованной дивизиям.

Наша армия стремительно развивала наступление на запад. Глубоко охватывая противника с севера, 363-я стрелковая дивизия вышла на тылы его 3-й танковой группы и разгромила их. Особенно искусно управляли боем командир дивизии К. В. Свиридов и начальник штаба дивизии подполковник С. Г. Поплавский.

Хорошо помогали советским воинам наши отважные партизаны. В полосе наступления 30-й армии действовал отряд под командованием товарища Жабо. Народные мстители смело наносили удары по тылам врага, захватывали дороги, портили линии связи, подрывали склады боеприпасов, держали гитлеровцев в постоянном напряжении. «Самое опасное — это партизаны, — писал домой обер-ефрейтор Ганс Ремель, — наши солдаты все больше убеждаются, что против нас борется весь народ». «Партизанский фронт хуже, чем фронт», — жаловался родным ефрейтор Кандер.

В дни, когда советские воины громили ненавистного врага у Клина, в Москве находился министр иностранных дел Великобритании А. Иден. Он захотел посмотреть на результаты боев. Советское правительство предоставило ему такую возможность.

15 декабря к зданию военной комендатуры Клина подошла колонна легковых автомашин. Из них вышли гости — в шубах и теплых пальто, закутанные в разноцветные шарфы, с фотоаппаратами и записными книжками. Побеседовав с командирами и осмотрев город, А. Иден и его спутники совершили поездку к линии фронта. Впрочем, это мало походило на поездку: шоссе на протяжении десяти — пятнадцати километров было завалено разбитой фашистской боевой техникой, и гостям пришлось не столько ехать, сколько идти пешком. Англичане увидели тысячи трупов, подбитые танки, исковерканные орудия, бронемашины, транспортеры с штабным имуществом и награбленным у мирных жителей добром.

У линии, где разрывались снаряды, мы предложили гостям в целях безопасности вернуться в Клин. На обратном пути нам то и дело попадались группы пленных фашистов.

Иден пытался говорить с ними. Пленные отвечали в один голос:

— Гитлер капут!

В Клину англичане устроили пресс-конференцию, а потом направились обратно в Москву.

— Вэри гуд! Вэри уэл! Олрайт! — произносили Иден и его спутники, прощаясь с нами.

И снова колонна — автомашин с англичанами шла мимо пленных фашистов. Понуро плелись по дорогам Подмосковья гитлеровские вояки, еще недавно мечтавшие захватить нашу столицу.

О настроении немецких солдат тех дней говорят перехваченные нами письма. Вот что, например, писал своей сестре ефрейтор Алли Шахнер (полевая почта 0882):

«Чувствую себя теперь препаршиво в этой ужасной России. За это время я пережил страшные вещи. У канала Москва — Волга встретили страшное сопротивление русских, русские самолеты. Никогда я не видел их в таком количестве, как здесь. Русские здорово обкладывали нас. Под нажимом русских началось наше отступление. Просто вспомнить о нем не решаюсь. То, что здесь совершили с нами, словами описать невозможно. Преследуемые русскими на земле и с воздуха, рассеянные, окруженные, мы мчались назад по четыре — пять автомобилей в ряд. Много, очень много машин вынуждены мы были бросить. Я со своим товарищем тоже оставил нашу машину и топал дальше пешком без пищи и сна. И так продолжалось день за днем. Сейчас мы немного собрались с силами и заняли оборону. Идут суровые бои. Русские беспрестанно атакуют нас, чтобы отбросить еще дальше. Противник упорен и ожесточен. У русских много оружия. Выработали они его невероятное количество. Народ здесь сражается фанатически, не останавливаясь ни перед чем, лишь бы уничтожить нас…»

Это письмо врага не нуждается в комментариях.

А вот как оценивали те же события наши союзники.