Заря вечерняя

Афанасий отошел к окошку, начал смотреть на улицу, на затянутое осенней моросью водохранилище, начал думать и размышлять: что же будет здесь дальше, как будут здесь жить староозерцы через пять, десять, через двадцать лет?.. Ничего хорошего ему в голову не приходило, и он уже собрался было вернуться назад к Володе, чтоб зря, по-пустому не надрывать себя, не мучить. Но в это время в дом забежали, укрываясь от дождя под одним платком, Надежда и Екатерина Матвеевна. Володя замахал было на них руками, уговаривая не шуметь, но Надежда вдруг накинулась на него с рыданиями и криком, стала теснить к двери:

— Ну, что, дождался?! Дождался?!

Володя молча отступал от нее, не пытаясь никак оправдываться и защищаться. А Надежда все теснила его и теснила:

— Дождался?! Да?! Дождался?!

Казалось, еще немного, и она набросится на него с кулаками, которые все время держала крепко сжатыми, готовыми и к нападению, и к защите…

От ее крика и плача Петька проснулся, жалобно захныкал, заворочался под одеялами. Надежда, оставив Володю, сразу подбежала к нему, склонилась над кроваткой. Ей на помощь поспешила Екатерина Матвеевна. Афанасий тоже заглянул в боковушку.

Про Володю все на время забыли. Он стоял возле двери весь какой-то потерянный, напряженный, молча наблюдал за Надеждой и Петькой. Афанасий несколько раз украдкой посмотрел на него, боясь, как бы он не натворил сейчас каких-либо новых глупостей. И не ошибся…

Володя вдруг резко метнулся к двери, хлопнул ею со всего размаха так, что задребезжали в окнах стекла, и выбежал на улицу.

— Куда он? — выпрямилась над кроваткой Надежда.

— Не знаю, — растерялся на мгновение Афанасий, а потом побежал вслед за Володей, стараясь понять, что тот намерен делать.

Но Володя где-то пропал, словно растворился в предвечерних дождливых сумерках. Афанасий выглянул на улицу, забежал за сарай, на огород — Володи нигде не было…

И вдруг Афанасий увидел его на берегу возле гаража. Отбросив далеко в сторону рыбацкие снасти, брезент и старые паруса, Володя спускал на воду «Летучего голландца».

— Ты что это надумал?! — крикнул ему на бегу Афанасий. — Что надумал?!

Но Володя в ответ лишь махнул рукой, подналег на яхту, сталкивая ее в воду, потом как-то боком, по-кошачьи вспрыгнул на нее и стал разворачивать в море.

— Володя! Вернись, вернись, я кому говорю! — закричал Афанасий.

Но «Летучий голландец» уже набрал ветра, уже мчался вперед, рассекая холодную вечернюю волну, опасно кренясь полотнищами, раскачивался и уходил все дальше и дальше от берега.

Минуту спустя вслед за Афанасием к гаражу подбежала Надежда. Увидев Володю далеко в море, она взобралась на ступеньку и точно так же, как Афанасий, стала звать Володю, просить его вернуться назад.

— Во-ло-дя! Во-ло-день-ка! — сквозь слезы кричала она. — Вернись! Вернись, я прошу тебя!

Порывом ветра ее слова относило в сторону, они терялись среди осенних, приготовившихся к зиме деревьев, среди домов и сараев, гасли в пустынных предзимних огородах. Устав кричать и плакать, Надежда еще несколько минут молча следила за парусом, а потом вдруг прислонилась к Афанасию и как-то совсем не по-девчоночьи пожаловалась ему:

— Да что ж это делается, дядя Афанасий?! Что творится?!

Афанасий прижал ее к себе, стал укрывать полой плаща от ветра, гладил по голове, утешал, намеренно уводя разговор в сторону:

— Все обойдется, подожди немного…

Надежда теснее прижалась к нему, затихла под плащом. Афанасий, не уставая, продолжал гладить ее по голове, а сам все следил и следил за парусом, который то совсем исчезал в темных, бушующих волнах, то опять появлялся, словно выныривая из морских свинцовых глубин.

Дождь неожиданно прекратился. Далеко на закате в разрывах туч показался и тут же померк краешек огненно-чистого уходящего солнца. В его лучах парус в последний раз мелькнул, осветился, будто обновляясь, обретая новую силу, а потом в одно мгновение потух, затерялся в зыбкой вечерней темноте.

Стараясь разглядеть его, не упустить из виду, Афанасий подошел поближе к воде, но паруса нигде не было. Казалось, осенняя ночь, холодные, лениво перекатывающиеся волны, морской туман навсегда поглотили его, спрятали — и теперь уже кричи не кричи, а «Летучий голландец» никогда не вернется.

За спиной у Афанасия плакала Надежда. Она села на ступеньку, обхватила колени руками и, устало раскачиваясь, выговаривала что-то бессвязное, жалобное.

— Успокойся ты, успокойся, ради бога, — попросил ее Афанасий. — Сейчас мы его вернем!

Он побежал к пристани, начал торопливо отвязывать лодку, чтобы плыть в темноту, в ночь, отыскать там Володю, привезти его на берег и обязательно помирить с Надеждой.