Заря вечерняя

Но она к сену даже не притронулась. Стояла по-прежнему тихая и, казалось, за ночь еще больше постаревшая. Демьян погладил, почесал у нее за ухом, потом, сам не зная зачем, пересчитал на рогах кольца, что ровными бугорками шли одно за другим, начиная от самого основания: говорят, сколько у коровы на рогах этих колец, столько и было у нее телят. В прошлом году, помнится, Демьян насчитал у Белянки девятнадцать широких, будто обручальных, колечек. А теперь вот появилось еще одно, тоненькое, едва заметное, — наверное, Зорькино…

Утро было еще совсем раннее, и Демьян добрался до Сергеевого дома почти никем не замеченный. Лишь однажды выглянул из калитки Иван Улин и поинтересовался, зная, конечно, о его беде:

— Не нашлась, Степаныч?

— Пока нет, — остановился Демьян.

— Ну, не горюй. В колхозе другую возьмешь. Я помогу.

— Мне другая не нужна, — закурил Демьян и пошел дальше.

Хорошо рассуждать Ивану, когда своя корова стоит в сарае, а тут вот попробуй…

Возле Сергеевого палисадника Демьян бросил папироску, вытер о траву сапоги и пошел в дом. Сергей лежал на кровати за узенькой ситцевой ширмою.

— Что ты тут расхворался? — бодро и решительно поздоровался с ним Демьян.

— Да вот видишь… — приподнялся тот на локти. — Как Зорька-то?..

— Считай, нашлась, — обманул его Демьян. — В Новых Млинах ее видели.

— Ну и слава богу.

Рассказывать Сергею о своих ночных поисках Демьян не стал. Зачем зря волновать человека? Ему сейчас о другом думать надо, сил набираться. Хотя откуда их взять? Что потеряно, прожито, того не вернешь, как ни старайся. А жалко Сергея. Ох как жалко! Больно уж хороший он, мечтательный человек! С самой войны, как заболеет, так сразу мечтать принимается. Вот, говорит, поправлюсь и новый дом начну строить. Раза два даже договаривался с Демьяном за лесом ехать. Но все не получалось. Только из одной хворобы выпутается, его уже другая поджидает. Так и живет до сих пор в старой хатенке.

Демьян присел на стуле неподалеку от кровати.

— Ты иди, Дема, иди, — стал торопить его Сергей.

— Успеется, Аверьянович, — не послушался Демьян. Он достал из сетки баночку, поставил на табуретку рядом с лекарствами. — Анюта вот передала. С молоком топленым пей. Помогает.

— Спасибо, — едва заметно улыбнулся Сергей — и опять про дом: — Летом начну строиться. Под железом хочу, с фронтоном, со ставнями, как у людей.

— Построишься, — ободрил его Демьян. — Чего там…

— Окнами поверну на восход, на речку, чтоб света побольше. Я свет, Дема, люблю, солнышко.

— Я тоже, — задумался Демьян. — С солнышком оно веселей.

— Наташа! — позвал жену Сергей. — Ты бы налила нам с Демой по рюмочке.

— Может, не надо… — запротивилась та.

— Правда, не надо, — поддержал ее Демьян.

Но Сергей уже освободил на табуретке место, пригладил волосы.

— Почему же?! Выпьем понемножку за удачу, за жизнь.

Наташа лишь покачала головой, но не сказала больше ни слова, молча пошла на кухню и вскоре вернулась оттуда с двумя рюмочками на тарелке.

— Ты и себе принеси, — попросил ее Сергей.

— Да у меня печь еще не топлена, — по-женски стала отказываться та.

— А и не топи вовсе, — Сергей опять улыбнулся, поправил одеяло. — Вот построим новую, тогда сколько хочешь…

— Ладно тебе, — тихо вздохнула Наташа. — Строитель. — Но Сергея она все-таки послушалась, принесла еще одну рюмку и присела на маленьком детском стульчике.

— Поправляйся, Аверьянович, — чокнулся с Сергеем и с Наташей Демьян. — А Зорька найдется, ты не волнуйся.

— Как же не волноваться, — едва пригубил свою рюмку Сергей. — Недоглядел все-таки…

Минуты две-три он лежал молча, а потом опять стал уговаривать Демьяна:

— Поторапливайся, Дема, а то поздно будет.

— Сейчас, сейчас, — пообещал Демьян. — Посидим вот с тобой, побеседуем и пойду потихоньку. Никуда она не денется.

Но беседы у них не получилось. Сергей вскоре задремал, забылся, тяжело, с хрипом вздыхая во сне.

— И вот так все время, — пожаловалась Наташа. — Дышать ему тяжело.

— В больницу надо бы, — посоветовал Демьян.

— Не хочет. Говорит, хватит — належался.

Демьян посидел возле Сергея еще самую малость, пообещал Наташе заглянуть вечером и пошел к лодке.

Переправившись, он заспешил по вчерашней песчаной тропинке, на которой отчетливо и ясно были видны Зорькины следы. Думалось ему теперь о Белянке. Вот, если даст бог, Зорька отыщется, то продавать он Белянку не станет, в «Заготскот» не поведет. Пусть живет до отмеренного ей часа. А без тех пятисот рублей, что можно выручить за нее, Демьян не обеднеет. Анюта такому его решению только обрадуется. Она с Белянкой, считай, полжизни бок о бок, как с подружкою самой лучшею, прожила. Бывало, заговорят они, что пора с Белянкой расставаться, так она тут же в слезы. Понимает, конечно, что нельзя иначе, что люди их с Демьяном засмеют, а все равно плачет, расстраивается…

Возле озера, где вчера потерял Зорькины следы, Демьян свернул к Новым Млинам, зашагал решительней, тверже. Ему даже показалось, что целая и невредимая Зорька с минуты на минуту выбежит к нему откуда-нибудь из-за кустов…

Но ее пока не было, и Демьян, дымя папироской, все шагал и шагал по мокрому утреннему лугу.