Зарницы грозы

Баюн ото всех предложений сделаться воеводой отказался. Шутка ли, чуть себя не угробил несколько раз — а тут ему еще и вверят кого-то! Да и где видано, чтобы кошачье племя стаями ходило? Зато мастер Левша, которого выпустили из темницы — попал туда еще при Горохе, за отказ уехать в «город мастеров» Оскалово — сделал Баюну особую бронь, легкую, плотно плетеную, как змеиная кожа. Поддоспешника под нее не требовалось — рысьего меха хватало.

Явился к Ясному Соколу и Федот-стрелец.

— С навами бок о бок — мне как саблей по сердцу! — говорил он. — Но я и не к ним, я к лукоморичам. А Финисту я престол занять не дам, пущай хоть сколько на него облизывается.

Вскоре пришла тревожная весть: западное порубежье опять пало. Богатыри Черномора все погибли. Сам воевода приказал своему ополчению отступать до Лукоморья — все равно по дороге полтора села, да и в тех разбойники похозяйничали еще когда.

— Соловей из Залесья елфов, мертвяков и кого только не привел! — говорил он. — Бунтовщикам уши прожужжал, что-де на востоке Навь захватила власть, хватайтесь за факелы. Все города, которые разбойники держат, призывает нас бить. Ох, крепитесь, русичи. Загноилось подбрюшье...

— Возвращение Соловья? — ухмыльнулся Волх, который все знал еще до того, как верховный нава ему доложился. Демон был сыт, боеспособен, и за это время еще немного увеличился в размерах. — Отлично. Отлично. Еще даже лучше, чем я думал.

Залесье, даром что маленькая страна, до восстания обладало собственным демоном — порождением старого Волха и какой-то местной твари. Некрупный он был, заморскому не соперник, зато хорошо кормленый, умный и непредсказуемый. Правда, от гибели это его все равно не спасло, и теперь вместо пекельного Залесья была выжженная пустошь.

Волх обвел эту пустошь взглядом. Ему опять приходилось думать, и это уже злило. Чтобы думать, есть верховный нава, а демону полагается быть большим и сильным. Залесье Заморью не угрожало никак. И ладно бы еще оно было очень уж богатым — так ведь полно и более жирной добычи. Больше полугода Дракулу душили, все силы бросили. В чем загвоздка?

Волх застыл. Пришедшая ему в голову догадка была довольно страшноватой. Однако, если она верна... Демон растянул пасть в довольном оскале. Кажется, он догадывался, чем может весьма неприятно удивить Вия. А пока...

Он прищурился. Пустошь обнимало нечто темное и рыхлое. Питаясь муками жителей поверхности, это существо раздулось, как колода. Демон видел силу страданий залесцев, текущую по жилам существа: сладкую, жгучую, заманчивую. Даже нечестно, что она досталась этому вялому никчемному слизню, а не напитала и укрепила его, Волха, могучее тело.

Демон ощерил зубы и текучим движением изготовился к нападению. Противник тревожно приподнялся, как ноздреватая бесформенная волна. По нему побежали желтые молнии.

Со стен Лукоморья сорвали флаг разбойников, но свои знамена Финист не вывесил, и снял их и с терема.

— Отступать нам некуда! — гаркнул он, расхаживая перед рядами своих разношерстных бойцов. — Позади Тридевятое!

— Раз все Тридевятое позади, то отступать как раз есть куда, — пробормотал Федот.

— Молчать!

Раньше Финист поостерегся бы такими словами бросаться, а сейчас — даже слышен одобрительный гул в ответ. Баюн скривился. Эх, подумал он, знали бы они, чему этим обязаны!

Он соскучился по бабушке Яге и беспокоился за нее, но новости с юга были вроде бы хорошие. Китеж — у русичей. Одно берендейское княжество за богатырок, еще пара просто не мешают, что уже неплохо. А вот у Финиста была неутешительная весть, которой он с Баюном поделился строго втайне.

— Сходил я к Горынычу в подземелья, — сказал он. — Вот же твари эти, Дадон с Горохом. Они его не кормили, так он теперь в спячку впал. Приходите, называется, берите нас голыми руками.

— Не поднимут Бармаглота, — убежденно сказал Баюн. — Так друг друга просто уничтожить можно, и никто не победит. Чудищ ведь не затем приручили, чтобы они бились.

Он был прав. Горыныч, джинны, драконы никогда еще не сражались. Только один-единственный раз Заморье спустило Бармаглота на Рассветную Империю — и еле его загнало обратно. Великие чудища, едва оказавшись на свободе, убивали и своих, и чужих, жгли города, пожирали людей, пока у них не заканчивались силы. Это было оружие, всегда хранимое в ножнах. Им угрожали, но не пользовались. Баюн думал, что если чудища вдруг перемрут, разницы никто не заметит. И все же страх уколол его от этой новости. Тридевятое привыкло считать, что непокоримо, пока у него есть Змей.

— Наверное, пока еще рано об этом загадывать, — сказал он Ясному Соколу. — Микки Маус с Аграбой возится.

По яблочку говорили, что два аграбских генерала сбежало из страны, недовольные тем, что принц Аладдин упорствует. Заморье вправду перерезало Аграбе торговые пути, и басурманам приходилось туговато, но давно уже все понимали — если начались такие бегства, военачальников просто подкупают.