Зарницы грозы

Баюн так наместнику и сказал: ничего не видел. Отправился досыпать, хотя уже не хотелось. Попытался по яблочку найти Ягжаль — бесполезно, далеко слишком. У Яги яблочко старое, через всю страну его не хватает.

А Тугарин у себя на следующий день учинил смотр войск. Причем неподалеку от той же самой границы. Финист, этот смотр глядючи, изрядно развлекся. Броня, оружие, даже кони — все у Заморья куплено по дешевке. На тебе, Боже, что мне негоже. Порох комками, пушки патиной обметены, латы хлипки и пригнаны кое-как. Лошади — лядащие, узкогрудые, невыносливые. Зато сбруи на них понаверчено, зато плюмажи развеваются. Знамена колышутся, бьют барабаны, сверкает начищенная сталь. Красивая армия. Одноразовая только.

— Тысяч двадцать к рубежам подогнать, — велел Финист, — на всякий случай.

После того смотра долго ничего не происходило. На западе Аламаннское королевство оказалось будто рассеченным: небольшую часть страны держат авалонцы, все остальное — надежно у Скимена в щупальцах. Аламаннцы к западным городам двинутся — рати Гвиневры их выбивают оттуда, Авалон на восток пойдет — ему то же самое. Так и гоняли друг друга по лесам, потом выдохлись, успокоились, начали думать. Одной стороне подкрепление со всех королевств идет, другой — с Тридевятого и Залесья. Так можно вечно людей истреблять. Нужно чашу весов наклонить уже куда-нибудь. Или на перемирие идти.

Гвиневра первая о перемирии заикнулась, но Фридрих ей отказал:

— Мы плясали под вашу дудку чересчур долго. Наше терпение иссякло. Аламаннцы слишком хорошо знают, что такое мир с Авалоном. Мы дойдем до конца и выйдем победителями.

Финист короля подзуживал, подбадривал, уверял в успехе. А сам тоже голову ломал: как авалонцев выкурить? Одного убьешь — двое приходят. Дуга вокруг Скимена, как разверзтая пасть, только тыл прикрыт. Поток наемников не пресечешь. Можно, конечно, посоветовать Ливский анклав бросить им наперерез, так светоносцы там все и полягут. А если продолжать по-прежнему, будет эта война тлеть еще долго, истощая, изматывая. Фридрих потом, неровен час, сам не выдержит, сдастся.

Уже хотел Финист в полную силу рати на запад двинуть, окоротить Авалон быстро и жестко, как пришла весть с юга. Тугарин-де ничего не забыл. Русичам, что у него в княжестве жили, приказал выметаться домой к лешачьей матери. У кого семьи, кто на берендейке женат — это не волнует. Ежели бумаги Тридевятого, собрался и в несколько дней княжество покинул. А строптивых будут выселять насильно. И дома им жечь, чтобы не вздумали вернуться.

— Хамье, — сказал Финист. — Ну-ка, всыпьте ему горячих, а то он долговато отдыхал, я смотрю.

Сказано — сделано. Припасенные на этот случай полки двинулись в Тугаринское княжество. Шли по степи, словно по чистому лугу: никто их как будто бы и не ждал, встретились с берендейскими копьям — почти всех смяли, остальные обратились в бегство. А как только углубились, направились через холмы, тут ловушка и захлопнулась. Откуда ни возьмись, справа и слева вынырнули цепи, да не берендеев, а заморцев: гоблины, тролли, эльфы. Рать Финиста разрубили надвое, одну часть зажав в кольце близ самого центра княжества, другую погнав обратно к границе. Русичи хватались за городишки, только как там зацепишься, если нет подмоги? Финист приказал отступать, но заморцы, пользуясь чародейским проходом, в два счета замкнули и оцепили рубежи. Глазами железных соколов Баюн видел, как русичей гонят прямо в засаду из тысяч лучников, стрелков и копейщиков. В сторону Тридевятого ощетинились жерла пушек: только суньтесь.

— Пробиваться надо! — рубанул Финист воздух ладонью. — Перебьют всех, а потом к нам войдут!

— Но ведь этого Заморье и ждет!

— Мы уже к нему в когти угодили. Думаешь, они Тугарина защищать явились?

Подняли южные города. Было решено вести войска через княжества, у которых Ягжаль выторговала союз в свое время, и ударить Тугарину в бок. До границы вылетели ящеры и рароги. Снарядили гонца с депешей к богатыркам, и тут уже Баюн не выдержал, вскочил:

— Я с ним!

— У тебя же соколы...

— Финист, я этой милости не просил! Ты извини — я к бабушке Яге хочу. И она за меня терзается, и я за нее боюсь. Посади наву какого, их у тебя много.

Тень нашла на лицо Ясного Сокола. Баюн вздрогнул: сейчас откажет, и лопнет их шаткая дружба по швам. Но Финист сказал:

— Как хочешь. Иди. Не держу.

Баюн открыл рот, но наместник махнул рукой:

— Иди, говорю.

Добился Баюн своего — а все равно выходил с тяжелым сердцем из царского терема. По улицам шагает рать, громко хрупает наст под сапогами и копытами. Черная рать, одежды темные, навья бронь и вороненые латы на подводах, среди людей — пучеглазые морды нав, рыже-ало-лиловый флаг полощется над этой мрачной железной змеей. Баюна многие заметили, отсалютовали приветственно. Рысь им только кивнул в ответ. Хотел крикнуть напутствие, но ничего в голову не пришло.