Зарницы грозы

— Слишком глубоко сидит в русичах ложь Финиста, — учило Чудо-Юдо. — Еще будоражат их ядовитые мечты о великом государстве, а души греет жажда мщения. Пора понять, что трон сброшен и расколот, что реванша ждать глупо! Ненависть будет порождать только ненависть до тех пор, пока вы не сдадитесь...

Желающих присягнуть Кощею оказалось прилично. Среди них были предатели, были и отчаявшиеся, изможденные люди, кто не мог прокормить своих детей. Но не только.

— Поступились честью, — сказал Баюну Векша, белый котенок, приблудившийся в заброшенный терем. — Присяга этому уроду все равно ничего не значит. А еду отдают тем, кто сражается.

— Разве кто-то еще сражается?

— Ну вот ты, например.

Векша спрятался в тереме от холода и от тех, кто мог бы его поймать и съесть — обезьян ли, людей. Не гнать же его. От своих друзей и братьев котенок пересказывал слухи, звучавшие, по большему счету, как утешительные сказки. Рысь его не разубеждал.

— У меня просто больше ничего нет, — ответил Баюн. — Да Кощей уже весь отпор попридушил. Здесь, по крайней мере.

— А Финиста не поймал.

— Финист мог уже обратно в королевства бежать. Хотя кому он нужен там.

— Наместник не такой!

Векше от роду полгода, но выглядит он младше. Тощенький — хребет торчит. Баюн ему предлагал часть своей добычи, и поначалу котенок отказывался, говорил, что уже взрослый, сам может найти еду. Но потом голод взял свое.

— Ты сам-то видел этих людей? — спросил Баюн.

— Не видел. Но я их ищу. Я тоже хочу драться, только один я не могу. Сказывают, они даже котам находят применение.

— Ага. В казане. Ты бы сидел тихо, Векша. Оставь войну двуногим. Или зверям вроде меня.

— Это ты так говоришь, потому что ты не кот! А вот до Финиста, я слышал от папы, одному храбрецу чужие насмешки были нипочем. Он преследовал Кощея во главе целого кошачьего войска. И погиб, как герой.

Баюн засмеялся. Векша посмотрел на него, как на личного врага.

— Ну, не хочешь — и не верь! Но ты зря думаешь, что если мы маленькие, то ни на что не способны!

— Не думаю, — ответил рысь. — Правда, не думаю.

Снаружи донесся слаженный топ сапог. Векша спрятался, Баюн же выглянул в щелку двери.

К упырям и нечисти летучие обезьяны стали носить людей. Розовощекие молодые заморцы с мушкетами на плечах широко улыбались прохожим, отчего те шарахались. Они не понимают, подумал Баюн, эти мальчишки действительно не понимают, за что их так ненавидят в Тридевятом. Или в Залесье. Или в Беловодье. Они понятия не имеют о Вие и думают, что несут добро. Но, добавил он про себя, это не заставит меня их пожалеть.

— Может, у них есть еда? — мяукнул Векша из своего закутка. Последние дни добыча попадалась редко.

Могла быть. Судя по тому, как радужно эти заморцы настроены, они новики. Заморье любит, едва приняв человека в войска, кинуть его туда, где погорячее, чтоб закалился. А новик всегда голоден, и с обеда непременно припрячет краюху или кусок сахара.

— Не знаю. Надо подкараулить одного.

Если из терема пролезть в соседний двор, оттуда через дыру в заборе и немного поплутать переулками, то выйдешь к кабаку, где заморцы любят отдыхать. Туда Баюн и направился, как стемнело. Кабатчик одним из первых сдался Кощею, согласился обслуживать завоевателей, а за это вокруг его заведения поставили двойную охрану, чтобы люд не вздумал разорить запасы. Окна закрыты, двери заперты, пускают только заморцев. Внутрь не пройти, да Баюн и не пытался. Он лег в засаде поотдаль и ждал. Новоприбывшие долго не провеселятся — к девяти им надо вернуться в стан, иначе командиры бить будут.

Часа через два двери отворились, и наружу вывалились два расхристанных, разгоряченных непривычной брагой парня. Оглохнув во хмелю, они говорили громко — даже будь у Баюна неказистый человеческий слух, он и то бы услышал каждое слово.

— ...friends! Друзьями, нам надо быть друзьями, а не оккупантами! Ведь это славный народ, им просто не повезло с Отцом! Сегодня нам приносила цветы эта... как их называют... cycimora Василиса Ильинишна. У нее правильные взгляды. А еще она пострадала за любовь к свободе. Ей пришлось уходить в подполье, скрываться...

— Она не кикимора, — ответил второй, — просто выглядит так. И сколько тут тех, кто любит свободу? Единицы. Ты знаешь, что их тюрьмы стоят пустыми? Вольномыслящих было принято казнить!

Заплетаясь в ногах, заморцы дошли до того места, где притаился Баюн. Рысь оценивал свои силы. Двое — многовато. С другой стороны, они пьяные...

— Смотри-ка, Эб! — Второй заморец толкнул первого локтем. Вдоль улицы брела женщина. — Если верить сержанту, ее услуги стоят тарелку kasha.

— По-моему, у нее нет на это сил. И с чего ты взял, что она нам отдастся?

— Ну так давай проверим. Эй, леди! Леди!

Женщина подошла ближе. Свои пальцы, белые от мороза, она прятала в рукава и вновь выпрастывала. Кацавейка, бывшая когда-то по размеру, на ней болталась.

— Eat. — Заморец изобразил зачерпывание ложкой. — Food. Yes?

Слов его женщина не поняла, но догадалась, показала на свой рот и кивнула: да, хочу.