Зарницы в фиордах

И опять идут катера знакомым путем, пробиваются через туман, борются с ветром. Вот и отвесные скалы бухты. Для катерников уже стало своего рода традицией ждать, пока разведчики высадятся на землю, и только тогда катера уходили. Так было и на сей раз. Когда последний из разведчиков скрылся из виду, катера стали заправляться перед выходом в море. Закончены последние приготовления, но неожиданно начавшийся сильный снегопад заставил моряков остаться. Белые барашки волн заполонили тихую бухту, и казалось, что они с тупым упрямством бодают обшивку катеров.

— Ну что же, придется переждать, — решил Шабалин.

Катера поставили на якоря еще ближе к скалам, и матросы стали готовить обед.

— Товарищ командир, — обратился один из моряков к Шабалину, — разрешите попробовать рыбы наловить к обеду.

— Давайте, — кивнул Шабалин, — только побыстрее, а то не знаю, как вы, а я голоден как волк.

— Если клев будет, то мигом.

Матрос забросил удочку и тут же поплавок резко дернулся. Клев был такой, о котором можно было только мечтать. Минут через пятнадцать уже можно было готовить уху. Снегопад окончился. Моряки с нетерпением принюхивались к кипящей в котле ухе, предвкушая вкусный обед, когда вдруг раздался крик вахтенного:

— Самолеты противника!

Черной тучей шли самолеты на советские корабли. Самолетов было много, наверное, больше тридцати.

Шабалину и его товарищам и до этого приходилось попадать под налеты фашистских самолетов. Но под такой обстрел им еще попадать не случалось. Самолеты противника шли слаженным строем, шли спокойно, нагло. Они были уверены: четыре советских торпедных катера попали в мертвую ловушку. Уйти некуда: бушующее море — надежный союзник фашистов, а прибрежные скалы не дадут морякам уйти вдоль берега. Высадка невозможна. Кругом скалы, безлюдье и до врагов намного ближе, чем до своих.

Бомбардировщики не торопились, по-видимому, им хотелось продлить удовольствие — поиграть на нервах русских, а потом уже расправиться с ними. Сначала самолеты направились в сторону моря, затем развернулись и пошли на катера. Но фашисты не учли одного — моряки не теряли времени даром. В бешеном темпе взревели моторы, и, когда самолеты приблизились, катера начали маневрировать. И начался бой, бой не на жизнь, а на смерть. Катера носились по бухте, как дельфины, увертываясь от бомб. Бомбардировщики пикировали один за другим. Бомбы со свистом и воем ложились совсем рядом с катерами. Кому-то из стервятников повезло: он попал в носовую часть катера ТКА-11.

Шабалин видел, как медленно погрузился в воду нос катера и суденышко беспомощно замерло на месте.

Скрипел зубами от бессильного бешенства, но он ничем не мог помочь товарищам.

«Единственная возможность уцелеть — это беспрестанно маневрировать», — думал он.

Оглушительный взрыв разорвал воздух — видимо, сразу от нескольких бомб. Водяные столбы с трех сторон обрушились на катер. Взрывная волна сбила с ног моряков и повалила их на палубу. Те, кого налет застал на берегу, прижимались к земле и укрывались в расщелинах. Одна из бомб взорвалась совсем рядом с кормой ТКА-13.

— Заклинило рули! — доложили Шабалину.

Кормовой отсек быстро заполняла вода, и катер начал погружаться. Теперь надо сделать все, чтобы ликвидировать повреждение. Моторист Здоровцев и старшина Зайкин, стоя по пояс в воде, кувалдой начали расклинивать рули. Но это было не так-то просто. Это было бесконечно трудно, мучительно трудно. Воздух дрожал от разрыва бомб, волны горячего воздуха то и дело сбивали с ног. А тут, стоя в воде, нужно было забыть обо всем этом аде и стараться попасть тяжеленной кувалдой по заклинившимся рулям. И люди работали. Едва держась на ногах, моряки пытались хоть как-то удержать катер на плаву. Во время боя на катере Шабалина ранило пулеметчика и оторвало ствол пулемета. Пулеметчик Федор Иванов ползком отправился за запасным стволом и с огромным трудом заменил его. Больше сил у него не было, и на его место встал радист Ярошенко.

Шабалин окинул быстрым взглядом палубу: сросся с пулеметом Ярошенко, подает ему боеприпасы Иванов, его лицо становится все бледнее и бледнее — много потерял крови, помогает мотористам катерный боцман Козлов… Видно, что все будут держаться до последнего…

Но что это? Закутавшись в черный дым-плащ, один из «юнкерсов» загорелся и невдалеке за скалами начал падать в воду.

— Ребята! Дорогие! Какие же вы молодцы! — только и мог сказать Шабалин.

Это было чудом. Почти не двигающийся с места, практически беззащитный катер, идеальная цель для бомбежки, не только отказывался умирать. Он еще и сопротивлялся: огрызаясь очередями зенитных пулеметов, подбил вражеский самолет.

Налет кончился так же неожиданно, как и начался. Самолеты, израсходовав бомбы, ушли, правда, теперь уже не в таком четком строю. Сколько времени продолжался этот бой, трудно сказать, наверное, всего несколько минут, но они всем показались часами. Наверное, около сотни авиабомб было сброшено на катера.

Теперь, когда самолеты уже окончательно скрылись, можно было заняться ранеными и осмотреть повреждения.