Зарницы в фиордах

На скудных полях, что раскинулись вокруг деревни, сеяли ячмень, коноплю, рожь, сажали картофель. Больше никаких овощей не было и в помине, морковь и капуста считались редким лакомством. Это и не удивительно. Земля была тяжелой, родила мало, места эти не избалованы теплом. Все трудились не покладая рук; особенно много работы у крестьян было летом. Собирали грибы, ягоды — готовили их на зиму. Этим занимались женщины и дети. Мужчин летом в деревне не встретишь — они уходили на заработки на лесопильный завод или в сплавщики. Умелого и опытного сплавщика брали на работу охотно. Осип Шабалин не только сплавлял лес по капризным северным рекам. Осип Захарович не отказывался ни от какой работы: было не до выбора: семья большая, четверо детей, всех накормить надо. Саша видел отца не часто, только зимой, да и тогда тот не сидел дома без дела. Дом большой, забот полно. Жили не отделяясь: дед Захар Сергеевич и его три сына, все с семьями. Только когда Саше было четырнадцать лет, построил Осип Шабалин себе дом и перебрался туда с семьей. Но еще долго продолжали звать семью Осипа «Захаровы» по имени деда, так уж почему-то повелось в Юдмозере.

Шабалины жили бедно, но в их доме было уютно: выскобленные добела полы и стены, сияющая чистотой посуда и самая необходимая нехитрая мебель. Саша любил свой дом: когда семья дружная — в доме всегда хорошо. Главная в доме — мать. Невелика ростом Марина Шабалина, но до чего же она живая и ловкая, поистине мал золотник, да дорог. Далеко слышен ее звонкий голос: то она строго прикрикивает на непоседливого Саньку, то напевает песенку, баюкая младшего сынишку Петю. Петь Марина Сергеевна очень любила, особенно старинные песни. Сколько она их знала, не сосчитать: и веселых, от которых ноги сами начинают ходить ходуном, и таких печальных, что невольно сжимается сердце и на глазах ребят навертываются слезы. А какие сказки рассказывала она ребятам перед тем как уложить их спать! Правда, редко это бывало, далеко за вечер, а у матери все работа. Отец на заработках, а на матери весь дом.

И тем больше ребята любили и ценили редкие материны сказки, в которых привычный им мир северной природы оборачивался своей волшебной стороной. Из знакомых озер подымались страшные чудовища. С ними бились богатыри, чем-то похожие на их отца, чтобы освободить людей от страха. У ребятишек останавливалось дыхание, они смотрели на мать широко раскрытыми глазами, и, как только она замолкала, они хором просили «еще».

— Спать пора, неслухи, — нарочито сердилась Марина Сергеевна. — Завтра не растолкать вас.

— Сами встанем, ей-ей сами встанем, — молили ребята, — ну хотя бы еще одну.

— Ладно, — сдавалась мать, — так и быть, слушайте да на ус мотайте.

Ребята тоже росли не бездельниками, у каждого есть свои обязанности. Например, семилетний Саша должен заготовить корм для скота, а это не такое уж легкое и приятное занятие. С утра идет он с товарищами за ветками, нарезает их, а потом по каждой ветке надо провести руками, чтобы стряхнуть листья в корзину. Ветки корявые, с сучками, занозы так и впиваются в ладони: весь обдерешься, пока наберешь корзину. А когда мальчик стал чуть постарше, он вместе с другими начал ходить на сенокос. В четыре часа утра мать поднимала его с постели. Рано узнал Саша Шабалин, что такое работа, и не отлынивал от нее. И никому не надо было уговаривать мальчика, чтобы он честно выполнял свои обязанности. Потому что сызмальства усвоил: летом не заготовишь — зимой наголодаешься.

Только в воскресенье, а иногда вечером удавалось вырвать время поиграть в мяч, и тем слаще были эти редкие игры. Особенно любили ребята «Опрошкину игру» — что-то вроде лапты, да еще «Гонять попа» — попадать палкой в чурку.

Это были не просто игры, это было нечто большее, чем просто игра. Зная, как не часто выдавались эти свободные часы, мальчишки относились к играм с особой серьезностью. Так и видишь: лица у них сосредоточенные и даже нахмурены, дело-то ведь не простое — игра! Понимать надо! Да и вообще у северян характер сдержанный, даже у малолетних.

Когда Саше было девять лет, отвезли его за двадцать километров в село Нименьгу, где была школа. Простились с матерью у ворот. Расставаясь первый раз в жизни с матерью, он не плакал. Губы, правда, дрожали, и в горле стоял комок — того гляди и перехватит дыхание, — но плакать нельзя, считай, не маленький уже. Мать ласково прижала его на минуту к груди, украдкой шмыгнула носом, но тут же мягко оттолкнула:

— Поезжай, сынок, пора.

Трудно было мальчугану, приходилось жить у чужих людей, да и заниматься нужно было ходить за два километра. Так и шло ученье через пень-колоду, а потом вернулся Саша в родную деревню, когда организовалась там школа, и окончил четыре класса.

Трудно приходилось семье Шабалиных в деревне, и решил Осип Захарович переехать в город Онегу. Сначала отправился сам, устроился на заводе, чтобы как следует подзаработать, а потом перевез и всю семью.