Зарождение добровольческой армии

Через несколько минут подошел наш взвод, и мы оказались на правом фланге цепи. Поручик Харламов, положив цепь, управлял огнем. Сам же, стоя, с руки бил красных. Мы пытались встать, но он резко приказал нам лечь, заявив, что стоять может только командир. Скоро он упал, раненный в кость ноги, а за ним и заменивший его, тоже раненный, взводный портупей–юнкер Голицынский. Санитаров не было, цепь таяла, относя в тыл раненых и их винтовки.

Красные стали обходить нас с правого фланга, и отделенный портупей–юнкер Иегулов подал команду:

— Правофланговому отделению занять положение, перпендикулярное существующему!

Долго мы потом вспоминали это «восстанавливание перпендикуляра к цепи». Но тогда было не до смеха, и, загнув фланг, мы удачно залпами отбили красных.

Одновременно наступали и отходили юнкера–казаки, но мы слышали только их ружейный и пулеметный огонь. К вечеру отошли к станице. Долго еще пришлось нам лежать в замерзшей степи в сторожевом охранении. Выручил нас единственный раненый, но оставшийся в строю офицер — командир 4–го взвода, поручик 5–го пулеметного полка Гегеман, сменивший нас и пославший нас на станцию.

За эти два дня мы потеряли убитыми 5 юнкеров: старший портупей–юнкер Неклюдов (правовед), юнкер Певцов (2–й Московский корпус), юнкер Баранов (студент) и кадет Донского корпуса Горбачев. Юнкер Малькевич (2–й кадетский корпус) был смертельно ранен и умер в Новочеркасске. Ранено было пять офицеров и 29 юнкеров. Красные стреляли из старых французских винтовок Гра. Крупные пули с тупыми концами оставляли тяжелые ранения.

Сменила нас подошедшая студенческая дружина, старики станицы Аксайской и часть (добровольцы) 6–го пластунского батальона. Следующие три дня мы были в резерве, находясь в готовности на станции и ночуя в холодных вагонах и случайных помещениях. Наскоро посланная батарея не имела кухни. Нам прислали только пожелтевшее сало и насквозь промерзший серый хлеб. Юнкерские шинели не спасали от холода. На станцию прибыло несколько дам–казачек во главе с Ольгой К. Мягковой. Они привезли нам шоколад и теплые перчатки. Они не предполагали, что у нас нет теплых вещей и горячей пищи. Тотчас же они организовали заботу о раненых и питательный пункт. Эвакуацию раненых, доставку боеприпасов и продуктов производили все те же наши юнкера–машинисты.

Часть юнкеров под командой капитана Шаколи была послана занять места номеров в казачьей батарее. Ездовые казаки согласились привезти орудия, но номера воевать не хотели. Здесь впервые юнкера–артиллеристы стреляли по красным из орудий. Я же с двумя десятками юнкеров попал в команду бомбометчиков и минометчиков. Мы произвели только пробную стрельбу по Дону.

30 ноября на станцию прибыл атаман Каледин. К его вагону и паровозу выставили караул сводной юнкерской батареи. Утром 1 декабря началось согласованное наступление на Ростов. От станицы Николаевской шел наказной атаман генерал Назаров с возвращающимися с фронта казаками. От Кизитеринки — юнкера–добровольцы и казаки, прибывший из Новочеркасска офицерский отряд, студенческая дружина, сводная сотня 6–го Донского пластунского батальона, пулеметная команда 5–го пластунского батальона, дружина аксайских стариков и 4 орудия казачьей батареи с номерами юнкерами–добровольцами. Красные испугались окружения и рассеялись без боя. Команда бомбометчиков предназначалась для уличного боя. Для перевозки материальной части нам дали две одноконные повозки. Наши бедные клячи с трудом поднимали тяжелый груз на заснеженных холмах.

Так как шли мы по каким-то тропинкам и колеса скользили на подъемах, юнкерам приходилось помогать лошадям втаскивать повозки. Уже в темноте вошли мы в город Нахичевань и остановились для выяснения обстановки, выслав вперед патрули. Мы были очень утомлены и голодны, но голод заглушала жажда. Нарядные освещенные домики городка казались чем-то из другого мира. Из-за закрытых шторами окон доносились заглушенные звуки рояля и мелькали фигуры людей. Я не выдержал и постучал в дверь. Вышел хорошо одетый молодой человек и спросил, что мне угодно. Я ответил: «Воды — пить». Он вынес стакан воды и спросил, кто мы такие. Я ответил: «Юнкера, освободившие Ростов от большевиков». Вопрошавший исчез и больше не появлялся.

Ко мне подошел мой однокашник и возмущенно сказал, что не ожидал от меня подобной выходки.

— Посмотри, какой ты грязный и обтрепанный. Ты совсем перепутал мирных людей.

Патрули выяснили, что дорога свободна, и мы втянулись в улицы Ростова. Веселая, живая южная толпа поглотила нашу грязную скромную группу. Казалось, никому до нас нет дела. Город жил своей жизнью, и обыватели совсем не понимали происходящих событий. На ночлег мы остановились в какой-то гостинице, выставив часового. А наутро присоединились к нашей батарее, расположившейся в женской гимназии Берберовой.

Через два дня наши машинисты отвезли нас в Новочеркасск, и мы вернулись на старое место в Платовскую гимназию на Ермаковском проспекте.

Последние дни перед Корниловским походом [351]