Зарождение добровольческой армии

Все железные дороги, ведущие из европейской России к Новочеркасску и Ростову, были в руках большевиков; приток пополнения к армии почти прекратился — просачивались только отдельные смельчаки.

Большевики стали наседать с запада и с востока, и наши части начали нести крупные потери.

Думать о какой‑нибудь наступательной операции было трудно. Оставаясь же на месте и только отбивая наседавших большевиков, мы рисковали, что скоро будем совершенно окружены и истечем кровью.

У генерала Корнилова еще была надежда получить помощь от горцев Кавказа. Туда были посланы офицеры с поручением войти в связь с лицами, стоявшими во главе горских народов, и набирать добровольцев.

Эта же задача была дана генералу Эрдели, находившемуся в Екатеринодаре для связи с кубанским правительством и атаманом.

Около 20 января (2 февраля) генерал Эрдели прислал телеграмму, что он приезжает в Ростов вместе с князем Девлет Гиреем, который обещает выставить до десяти тысяч черкесов.

Князь Девлет Гирей, приехав в Ростов, подтвердил генералу Корнилову предложение, им сделанное генералу Эрдели, указав, что в течение двух недель он обязуется выставить две тысячи черкесов, а остальные им будут выставлены в течение 1 1/2 — 2 месяцев.

Но за это, кроме вооружения и довольно значительного денежного содержания для выставляемых черкесов, он просил выдать ему единовременно около миллиона рублей.

Было очень сомнительно, чтобы князь Гирей был в состоянии выполнить свое обещание, но генерал Корнилов считал, что рискнуть надо.

Генерал Алексеев категорически отказал в выдаче столь значительной суммы денег. Он сказал, что совершенно не верит в выполнимость этого проекта, но что если генерал Корнилов все же хочет рискнуть, то он на это может дать всего двести тысяч рублей.

Князь Гирей не согласился и обиженный уехал в Екатеринодар.

Как показали последующие события, этот проект не был бы осуществлен и привел бы не к усилению черкесами Добровольческой армии, а в лучшем случае только к тому, что вооруженные черкесы, оставаясь в районе своих аулов, оказали бы на местах у себя более упорное сопротивление большевикам.

К концу января (началу февраля) большевики заняли Батайск (против Ростова на левом берегу Дона. — А.Л.), угрожая этим непосредственно Ростову, а на западе ими был занят Таганрог, и они стали и с этой стороны продвигаться к Ростову.

С севера нажим большевиков вдоль железной дороги от Воронежа в направлении на Новочеркасск стал также увеличиваться.

Появились конные части большевиков со стороны Донецкого бассейна, и определилась угроза в направлении на Новочеркасск и Ростов.

Положение становилось все более и более серьезным; круг замыкался.

Генерал Корнилов считал, что дальнейшее нахождение Добровольческой армии в Ростовском районе бесполезно; что развалившееся донское казачество не может оказать серьезной поддержки, а мы не в силах спасти его от большевиков; что необходимо двинуться к Екатеринодару на соединение с добровольческими частями, там формировавшимися, и с кубанскими частями, не перешедшими на сторону большевиков. Казалось, что Кубань может избегнуть поголовной большевистской заразы.

Донской атаман генерал Каледин, чувствуя всю серьезность положения и сознавая, что без Добровольческой армии он не в силах отстоять Дон от большевиков, проектировал сосредоточить главные силы Добровольческой армии к Новочеркасску.

Генералы Алексеев и Корнилов против этого возражали, указывая, что тогда мы потеряем Ростов и Добровольческая армия попадет под Новочеркасском в ловушку, что этим мы не поможем Дону, а начатое дело погибнет.

26 января (8 февраля) генерал Каледин прислал телеграмму, прося генералов Алексеева и Корнилова немедленно приехать в Новочеркасск, чтобы присутствовать на заседании, которое он устраивает вечером того же дня с членами донского правительства и Донского Круга, вернувшимися после объезда станиц.

Генерал Каледин указал в телеграмме, что этому совещанию он придает чрезвычайное значение и что на нем должен быть принят план дальнейшей борьбы с большевиками.

Но положение под Ростовом было настолько серьезно, что ни генерал Корнилов, ни генерал Алексеев не сочли возможным выехать в Новочеркасск.

Поехал я — как их представитель.

На заседание были приглашены и московские общественные деятели.

Доклады, сделанные на заседании председателем донского правительства и членами Донского Круга, обрисовали очень тяжелую картину.

Дон окончательно разваливался, и спасти положение было трудно.

После моего заявления о невозможности что‑либо дать из состава Добровольческой армии для непосредственной обороны Новочеркасска, а что, наоборот, генерал Корнилов просит возможно скорей вернуть ему офицерский батальон, большинство присутствующих на заседании высказалось в том смысле, что удержать Новочеркасск будет невозможно и что атаману, с правительством и войсковым Кругом, надо переехать немедленно в район еще крепких и стойких станиц, расположенных по реке Дону, и там постараться заставить казачество откликнуться на призыв атамана.