Зарождение добровольческой армии

Весь день 28–го мы провели в помещении казачьих казарм, ожидая дальнейшего развития событий. К нам присоединилось человек 20 безоружных студентов Военно–медицинской академии, с ними было и человека 3—4 «ученых докторов», вероятно, лекторы из состава Академии. Все они явились нас лечить, в случае столкновения. С минуты на минуту ожидали подхода генерала Краснова, коего мы собирались поддержать из города. Но время шло, известий о приближении отряда генерала не было. Казаки целый день митинговали и к вечеру заявили, что они готовы бить большевиков, но только при поддержке других частей, а не группы юнкеров. Капитан Парфенов послал меня в училище привести юнкеров, но только вооруженных огнестрельным оружием. Пробравшись в училище, я явился к полубатарейному капитану Радзиевскому и доложил ему о поручении, прося содействовать. Последний заявил, что все винтовки (карабины), патроны и револьверы находятся под контролем солдатского комитета училища, и если будет взят хотя бы один наган, то по тревоге комитета явятся соседние Измайловский и Егерские запасные полки, да напротив в здании Технологического института находится часть 1–го пулеметного полка, держащая под наблюдением училище.

Многие юнкера нашей 1–й батареи, узнавшие о моем поручении, просили сообщить им, куда надо направляться, но так как оружия никакого не было, были отобраны даже шашки, то пришлось отказать им в просьбе. Только у двух оказались свои револьверы, их я направил в казачьи казармы. Затем по совету друзей направился к командиру нашей батареи, нами любимому и уважаемому полковнику Малевскому–Малевичу. Последний тепло принял меня у себя на квартире и, расспросив о всем, сказал, что при создавшемся положении он ничем не может помочь. И, отдавая мне свой наган, перекрестил и поцеловал на прощанье. Этот револьвер я передал юнкеру Крживоблоцкому и вместе с ним отправился в казармы.

Ночь застала нас еще в казармах 14–го казачьего полка, из 150 человек собравшихся только половина имели винтовки. Остальные гранаты и револьверы. Началась опять охота за оружием и разведка по ближайшим кварталам. Дерзость наша увеличивалась, и мы захватили 3 грузовика с солдатами и рабочими и один легковой автомобиль с прапорщиком, назначенным комиссаром в Михайловское арт. училище. После отеческого внушения пленные были переданы под арест казакам, а автомобилями забаррикадировали все внешние выходы. Никто не ложился спать. В полной готовности, не выпуская из рук винтовки, мы ждали тревоги и несколько раз выходили к воротам, ожидая развязки. Наши разведчики рассказывали нам о том, какое смущение и неразбериха царят в казармах запасных полков. Казалось, довольно одной хорошо дисциплинированной части против рабочих и матросов, и все запасные полки станут «держать нейтралитет». Долго тянулась зимняя морозная ночь, но ничего утешительного нам не принесла, истомив физически и морально. Над нами на 2–м этаже помещалась сводная рота телеграфистов. Они прислали нам делегата, прося их не трогать так как они держат нейтралитет.

Наступило утро 29 октября, и около 9 часов казаки потребовали нашего удаления из их казарм. Капитан Парфенов заявил нам, что мы идем «защищать» Николаевское инженерное училище. Сводная рота опять построилась и, щеголяя выправкой, неся винтовки по–гвардейски, двинулась к Инженерному замку. По бокам шли цепочкой бомбо–метчики и со всех сторон дозоры. Обыватели с удивлением смотрели на нас, вероятно принимая за большевиков, и удивлялись выправке и порядку. Солдаты и рабочие шарахались в сторону, видно чуя неладное. В памяти осталось воспоминание о солнечном морозном утре и напряженном приподнятом настроении. Каждое мгновение ждали нападения и обстрела из окон. Наше появление было столь внезапным, что никто не решался нас тронуть, а многие из красных, видно, просто принимали нас за своих.

Показался наконец и Инженерный замок. Огромные ворота заперты, а из‑под занавесок окон смотрят лица. Здесь и на телефонной станции — последние антибольшевики. Нас осторожно впускают и радостно приветствуют. Кадеты целуются со встречающимися однокашниками. В училище оставалось около 150 юнкеров. Одна сводная рота была на телефонной станции, а около половины состава разошлись в отпуск. Рассказывали нам, как ночью захватили бронеавтомобили в Михайловском Манеже. На дворе стояло 2 легких броневых машины и пушечный полутанк «Ахтырец». Опять появилась надежда на отпор красным, но сразу же почувствовалось, что и тут порядку мало. Штабс–капитан с георгиевским оружием, кавказского типа, с сильным акцентом начал нам передавать свои фантастические планы, меняя их через каждые полчаса. Часов до 14 протомились мы в неопределенности.