Вскоре после этого Пингвинию потрясло дело о краже восьмидесяти тысяч копен сена, запасенных для кавалерии. Офицера-еврея Пиро обвинили в том, что он будто бы продал чудесное пингвинское сено коварным дельфинам. Несмотря на полное отсутствие улик, Пиро был осужден и водворен в клетку. Пингвины прониклись к нему единодушной ненавистью, но нашелся отщепенец по имени Коломбан, выступивший в защиту презренного вора. Поначалу Коломбан не мог выйти из дома без того, чтобы его не побили каменьями. Постепенно число пиротистов стало возрастать и достигло нескольких тысяч. Тогда Коломбана схватили и приговорили к высшей мере наказания. Разъяренная толпа бросила его в реку, и он выплыл с большим трудом. В конце концов Пиро получил свободу: его невиновность была доказана стараниями судебного советника Шоспье.
Новейшие века начались ужасающей войной. Роман между женой министра Цереса и премьером Визиром имел катастрофические последствия: решившись на все, чтобы погубить своего врага, Церес заказал преданным людям статьи, в которых излагались воинственные взгляды главы правительства. Это вызвало самые резкие отклики за границей. Биржевые махинации министра финансов довершили дело...
В день падения министерства Визира соседняя враждебная империя отозвала своего посланника и бросила на Пингвинию восемь миллионов солдат. Мир захлебнулся в потоках крови. Полвека спустя госпожа Церес скончалась, окруженная всеобщим уважением. Все свое имущество она завещала обществу святой Орберозы. Наступил апогей пингвинской цивилизации: прогресс выражался в смертоносных изобретениях, в гнусных спекуляциях и отвратительной роскоши.
Будущие времена и история без конца. В гигантском городе работало пятнадцать миллионов человек. Людям не хватало кислорода и естественной пищи. Росло число сумасшедших и самоубийц. Анархисты полностью уничтожили столицу взрывами. Провинция пришла в запустение. Столетия словно бы канули в вечность: охотники вновь убивали диких зверей и одевались в их шкуры. Цивилизация проходила свой новый круг, и в гигантском городе опять работало пятнадцать миллионов человек.
Морис Метерлинк
Бельгийский драматург и эссеист Морис Полидор Мари Бернар Метерлинк родился в 1862 году в Генте, в зажиточной фламандской семье. Его отец был нотариусом, а мать — дочерью богатого юриста.
С 1874 по 1881 год Метерлинк посещал иезуитский колледж. Мальчик интересовался поэзией, литературой, однако родители настояли, чтобы он изучал право в Гентском университете. Получив в 1885 году диплом, Метерлинк едет в Париж для совершенствования в юриспруденции, однако те 6 месяцев, которые он провел в Париже, целиком были отданы литературе.
В 1895 году Метерлинк встретил Жоржетту Леблан, актрису и певицу, которая стала его спутницей на 23 года. Леблан, волевая, образованная женщина, совмещала обязанности секретаря и импресарио Метерлинка, оберегала его спокойствие, ограждала от посторонних. Кроме того, Жоржетта исполняла главные роли, в основном властных женщин, в его пьесах.
В 1896 году Метерлинк и Леблан переехали из Гента, где его пьесы стали предметом насмешек, в Париж. В эти годы Метерлинк пишет метафизические эссе и трактаты, которые вошли в сборники "Сокровище смиренных" (1896), "Мудрость и судьба" (1898) и "Жизнь пчел" (1901), где проводится аналогия между активностью пчелы и человеческим поведением.
"Синяя птица", возможно, самая популярная пьеса Метерлинка, была впервые поставлена в 1908 году Станиславским в Московском Художественном театре; играли "Синюю птицу" и в Лондоне, Нью-Йорке, Париже. В этой пьесе Метерлинк возвращается к символической сказочной манере своих произведений 1890-х годов. "Синяя птица" завоевала популярность не только своей сказочной фантазией, но и иносказательностью.
В 1911 году Метерлинку была присуждена Нобелевская премия "за многогранную литературную деятельность, в особенности за драматические произведения, отмеченные богатством воображения и поэтической фантазией".
Своей по-прежнему высокой репутацией Метерлинк обязан в основном пьесам, которые ставятся до сих пор. Драматург считается одним из родоначальников театра абсурда, его произведения оказали особое влияние на пьесы Сэмюэла Беккета.
"Метерлинк ни к чему не призывает и не выносит никому приговоров, — писала в 1967 году Жоанна Патаки Козофф. — Его искусство никогда не превращается в пропаганду, ибо оно апеллирует к фундаментальным ценностям, которые находятся вне политики и психиатрии".