Зарубежная литература средних веков. Хрестоматия

Лазарь-царь садится за вечерю,
Рядом с ним жена его Милица.
Говорит Милица: «Царь наш Лазарь,
Золотая сербская корона!
Ты уходишь на Косово завтра,
Забираешь воевод и войско;
Никого со мной не оставляешь.
Лазарь-царь, как я одна останусь,
С кем письмо пошлю я на Косово,
От тебя кто принесет мне вестку?
Ты с собой моих уводишь братьев,
Девять братьев — Юговичей девять,
Заклинаю я тебя: оставь мне
Одного хоть брата на утеху».
И царице отвечает Лазарь:
«Так скажи же мне, моя Милица,
Ты кого из братьев пожелаешь
Здесь на белом на дворе оставить?»
«Ты оставь мне Юговича Бошку».
Отвечает ей на это Лазарь:
«Госпожа моя Милица! Завтра
Над землей лишь белый день настанет,
Только в небе солнце засияет,
И как только ворота откроют, —
Выходи ты к городским воротам.
Проходить тут будет наше войско —
На конях с оружием юнаки[745]

.Впереди их милый брат твой Бошко,
И в руках его святое знамя.
Ты скажи ему, что я позволил
Передать кому захочет знамя
И с тобою дома оставаться».
А как утром утро засияло
И открыли только что ворота,
Отправлялась к воротам Милица,
Становилась в городских воротах.
Вот и войско выступает строем,
На конях, с оружием юнаки,
Перед ними брат царицы Бошко.
Весь его наряд осыпан златом,
Осеняет Юговича знамя —
До седла концы его спадают;
Яблоко на знамени златое,
Крест златой над яблоком сияет,
От креста висят златые кисти,
По плечам раскинулися Вошка.
Бросилась царица, удержала
За узду коня и обхватила
Шею брата белыми руками,
Говорит ему такие речи;
«Дорогой мой брат, Югович Бошко!
Позволяет царь тебе остаться,
Не идти тебе на бой с дружиной.
Не иди ты на Косово поле;
Передай, кому захочешь, знамя
И со-мной в Крушевце оставайся.
Не оставь меня одну, молю я».
Но Милице Бошко отвечает:
«Воротись, сестра, в свой белый терем,
Я домой с тобой не ворочуся,
Знамя я не передам другому,
Если б царь мне дал за то Крушевец,
Чтоб о мне дружина не сказала:
«Посмотрите, вон стоит трус Бошко,
На Косово он идти боится,
Кровь пролить за крест святой до капли,
Положить живот за веру в битве».
И в ворота он коня направил.
Следом едет Юг-Богдан могучий,
А за ним семь Юговичей храбрых.
Едут братья, выстроились рядом,
Ни один не глянет на Милицу.
Ожидает бедная царица.
Вот и Воин, брат ее последний,
За собой ведет цареву лошадь,
Золотой покрытую попоной.
Ухватилась за узду Милица,
Шею брата белыми руками
Обнимала, тихо говорила:
«Братец милый, Югович мой Воин:
Посылает царь тебе поклоны,
И тебе царь Лазарь разрешает,
Чтоб коня ты передал другому
И со мною в Крушевце остался.
Не оставь меня одну, молю я».
Так Милице Воин отвечает:
«Воротись, сестра, в свой белый терем!
Никогда юнак не возвращался,
Царский конь в других руках не будет,
Если б даже знал я, что погибну,
А пойду я на Косово поле».
И поехал от сестры в ворота.
Как Милица это увидала,
Она пала на холодный камень,
Пала наземь замертво Милица.
Вот к воротам Лазарь подъезжает.
Как увидел он свою царицу,
Залился горючими слезами,
Посмотрел направо и налево.
Подозвал слугу он Голубана:
«Голубан, слуга любимый, верный!
С лебедя-коня сойди на землю,
Ты возьми царицу в белы руки,
На руках снеси в высокий терем;
Бог тебе простит, что вместе с нами
Ты не будешь на Косовом биться:
Во дворе ты белом оставайся».
Как слуга заслышал эти речи,
Залился горючими слезами.
С лебедя-коня сошел на землю,
Взял царицу он на белы руки,
На руках отнес ее в светлицу.
Но он сердце удержать не может,
Что не будет на Косовом поле:
Повернул коня он и поехал
В войско сербов на Косово поле.
А как утром утро засияло,
Ворона два черных прилетали,
Прилетали от Косова поля
И на царском тереме уселись,
А на белу башню они пали —
Черный ворон говорил другому:
«Это ль терем Лазаря владыки?
Что же в нем души живой не видно?»
В терему никто это не слышал,
Только лишь царица услыхала,
Из своей светлицы выходила,
Воронам двум черным говорила:
«Ради бога, птицы, расскажите,
Вы откуда утром прилетели?
Не летите ль от Косова поля?
Не видали ль там два сильных войска?
Между ними не было ли битвы?
Чье же войско в битве победило?»
Отвечают вороны Милице:
«Слава богу, царица Милица,
Мы сегодня от Косова поля.
Так сошлися сильные два войска,
Рать на рать ударила, сразились.
У обоих их цари погибли.
Кое-что осталося от турок,
А от сербов если и осталось —
Раненые, мертвые остались».
Не успели речь окончить птицы,
Подъезжают тут слуга Милутин:
В левой держит правую он руку,
А на нем семнадцать ран зияют;
Даже конь облит юнацкой кровью.
Говорит Милутину царица:
«Что ты, болен, мой слуга Милутин?
Уж не выдал ли царя ты в битве?»
Отвечает ей слуга Милутин:
«Помоги мне слезть с коня, царица,
Освежи меня водой студеной
И умой вином больные раны.
Я от тяжких ран изнемогаю».
Помогла Милутину царица,
И водой она его умыла,
И вином ему отерла раны.
Как вернулись к Милутину силы,
Начала расспрашивать Милица:
«Что случилось на Косовом поле?
Где погиб супруг мой, царь наш Лазарь?
Где погиб и Юг-Богдан, отец мой?
Где погибли Юговичей девять?
Где погиб наш воевода Милош?
Где погиб, скажи мне, Вук Бранкович?
Где погиб и Банович Страхиня?»
Отвечает ей слуга Милутин:
«Все они на Косове остались.
Где погиб наш славный князь — царь Лазарь,
Много копий там разбито в щепки,
Там разбито сербских и турецких,
И турецких, — только сербских больше.
Там ломали копья свои сербы,
Защищали государя — князя.
Старый Юг убит в начале битвы,
В первой схватке Юговичей восемь —
Восемь братьев — все убиты вместе.
Брат не выдал брата дорогого.
Храбрый Бошко был убит последним:
Он носился с знаменем по полю,
Разгонял один он силу турок,
Будто сокол голубей гоняет.
Где стояло крови по колени,
Там убит был Банович Страхиня;
Был убит наш воевода Милош
У Ситницы, у воды студеной,
Где немало перебил он турок:
Погубил султана он Мурада
И еще двенадцать тысяч турок.
Бог простит грехи его, а вместе
И его родителей: оставил
О себе он память, долго будут
В песнях петь о Милоше, доколе
Будут сербы и Косово поле.
Что ж сказать о Вуке? Будь он проклят
И с отцом и с матерью своею!
Будь он проклят с родом всем вовеки!
Изменил на Косове он сербам.
И увел с собой двенадцать тысяч
Конной силы, госпожа Милица».