Зарубежная музыка XVIII и начала XIX века

Великие композиторы-классики не раз говорили о существовании глубокой, органической связи между словесной речью и музыкальном языком, Мусоргский был искренне убежден, что «речь человеческая регулируется строго музыкальными законами». Он смотрел «на задачу музыкального искусства как на воспроизведение в музыкальных звуках не одного только настроения чувств, но и главным образом речи человеческой».

Связующее звено между разговорной речью и музыкальной — интонация. Живые интонации человеческого голоса, народного говора составляют неисчерпаемый источник музыкального творчества. Многие передовые композиторы хорошо сознавали это.

«Хочу, чтобы звук прямо выражал слово. Хочу правды»,— писал А. С. Даргомыжский, убежденный поборник реалистического направления в музыкальном искусстве.

Интонирование — одно из важных свойств как живой человеческой речи, так и пения. Речевые интонации — это выразительно осмысленные повышения и понижения, с какими в живой речи произносится слово. Если прислушаться к разговору на незнакомом языке или к отдаленно звучащей речи (например, за стеной), то, несмотря на непонимание слов, можно определить, горячий ли это спор, спокойный или возбужденный рассказ, упреки с ответными репликами, оправдания, сожаления. Не понимая слов, можно уловить в звучащей речи интонации гнева, возмущения, удивления, недоумения, вопроса. Спрашивая, человек повышает голос. Напротив, ответ или утверждение сопровождается обычно понижением голоса, интонацией успокоения. Даже одно и то же слово можно произнести по-разному: с вопросительной, с утвердительной или восклицательной интонацией, как например: «Пришел?», «Пришел», «Пришел!».

Интонация же музыкальная — это эмоционально осмысленное произнесение музыкальных звуков. Каждая отдельная музыкальная интонация (обычно из двух-трех звуков) — это небольшая звуковая ячейка, имеющая выразительное значение. Характер музыкальных интонаций в значительной степени определяется качественным значением составляющих их звуков. Так, интонации вопроса, просьбы, недоумения, удивления, носящие характер неопределенности, обычно даются на неустойчивых звуках лада, с присущей им напряженностью звучания; ответ, утверждение, приказание — на устойчивых, более спокойных и завершенных.

Устойчивые и неустойчивые интонации, составляющие любой напев, всегда связаны между собой в какую-либо звуковую систему лад. Всякий лад (слово «лад» равнозначно понятиям «порядок», «слаженность») представляет собой особую организацию устойчивых и неустойчивых звуков. Ясная и четкая ладовая организация сообщает каждому звуку напева новое качество: устойчивость, способность служить опорой или, напротив, неустойчивость — напряженность, вызывающую чувство незавершенности (если на этом звуке кончается музыкальная фраза). В развитии мелодической мысли устойчивые и неустойчивые звуки беспрестанно сменяются, способствуя внутренней динамичности музыкального высказывания. Таким образом, лад вытекает из логической связанности отдельных звуков и способствует ощущению цельности музыкального произведения.

На протяжении веков и тысячелетий разные народы создали немало разнохарактерных ладов. В музыке европейских (а отчасти и азиатских) стран наибольшее распространение получили два лада: мажорный и минорный. Причем и тот и другой существуют в целом ряде своеобразных разновидностей. Их объединяет общность «наклонения»: устойчивые звуки мажорного лада образуют большое, или мажорное, трезвучие[1]; звуки минорного лада — малое, или минорное, трезвучие. Оба трезвучия могут входить в мелодию. Так, например, мажорным трезвучием начинается «Марш веселых ребят» Дунаевского; минорным — русская песня «Как пойду я на быструю речку» и «Подмосковные вечера» В. Соловьева-Седого.

Среди различных ладовых образований мажор и минор оказались самыми распространенными, так сказать, универсальными. Область их применения чрезвычайно широка и в песенном творчестве разных стран, и в бытовой музыке прикладного значения, и в творчестве композиторов-классиков.

С мажорным ладом связывается представление о светлом жизнерадостном звучании, уверенности и твердости, величавой торжественности, праздничности. Диапазон его использования чрезвычайно широк: от мягкой, задушевной колыбельной, настроений задумчивости, светлых мечтаний до грандиозных победноликующих звучаний.

Минор часто определяют как грустный лад. Однако это верно лишь отчасти. Выражение грусти возможно и в мажорных мелодиях (ария Орфея «Потерял я Эвридику» Глюка; русская песня «Степь да степь кругом»), веселья — в минорных.

Очень часто, например, минорный лад используется и в танцевальной музыке. И притом не только в танцевальных пьесах классических композиторов с характерной для них глубиной и серьезностью содержания («Вальс-фантазия» Глинки), но и в бытовых танцах. Минорные песни и пьесы ритмически оживленного характера также могут быть веселыми и жизнерадостными, только характер «красок» в них иной: более мягкий и приглушенный.