Зарубежная музыка XVIII и начала XIX века

Уже в XVIII веке жанр романса получает распространение во многих европейских странах. Первоначально он обозначает чувствительную лирическую песню, чаще всего любовную. Сохраняя типично песенную (строфическую) форму, романсы того времени все же несколько отличались от народно-бытовых песен своеобразной выразительностью своих мелодических оборотов, мягких и закругленных, порой чувствительных. Таковы мелодии старинных русских песенных романсов городского быта, сложенных на слова русских поэтов, такие, как «Чем тебя я огорчила», «Стонет сизый голубочек», «Под серебряной луной», «Последний час разлуки», «Вот мчится тройка удалая».

Сходный характер присущ и мелодически обаятельным бытовым романсам первой половины XIX века, таким, как «На заре ты ее не буди» Варламова, «Вечерком румяну зорю» Алябьева, «Бедный певец» Глинки. И по своему мелодическому складу, и по форме изложения эти романсы очень близки бытовой куплетно-строфической песне.

Сами понятия «романс» и «песня» здесь не всегда можно четко разграничить. Часто поэтому говорят о песне-романсе, т. е. о произведении строфической песенной формы, но с характерными для романсовой лирики пластичными, мягко закругленными мелодическими оборотами.

Романс и песня теснейшим образом связаны с поэзией. Чем удачнее стихотворение поэта, тем ярче и выразительней музыка, написанная на его слова. Поэтому так велико значение поэтического творчества для вокальной музыки. Например, творчество великого немецкого поэта Гете — для Бетховена и Шуберта, творчество Гейне — для Шумана.

Огромную роль в развитии русского романса имело стихотворное творчество Пушкина и Лермонтова. Бессмертные романсы и песни на слова этих поэтов создали Глинка и Даргомыжский. Нередко обращались к этим поэтам и композиторы нашего времени: Свиридов, Шостакович, Мясковский.

По своему поэтическому замыслу романсы композиторов-классиков разнообразны. Одни из них напоминают лирическое излияние, лирическую исповедь («Мне грустно потому, что я тебя люблю» Даргомыжского на слова Лермонтова). В других запечатлено сосредоточенное раздумье, размышление («Редеет облаков летучая гряда» Римского-Корсакова на слова Пушкина), скорбные драматические переживания («Для берегов отчизны дальной» Бородина на слова Пушкина), воспоминания о прошлом или же спокойное любование природой («Здесь хорошо», «Островок» Рахманинова). Реже встречаются сказочные повествования («Спящая княжна» Бородина, его же «Морская царевна»).

С течением времени жанр романса все более отличается от песни, которой он обязан своим происхождением. Это сказывается и в заметном усложнении мелодического склада, и в постепенном отходе от простой песенной формы (куплетно-строфической). Создавая более углубленные и сложные по содержанию романсы, композиторы нередко применяют контрастные сопоставления образов. самостоятельных картин и эпизодов («Ночной зефир» Глинки) или же стремятся к напряженному «сквозному» развитию.

Флейтист. Старинная гравюра.

В прекрасном романсе Глинки «Я помню чудное мгновенье» на слова Пушкина вслед за лирически светлой и нежной мелодией, рисующей основной поэтический образ стихотворения, следует средняя часть драматического характера (со слов: «Шли годы. Бурь порыв мятежный рассеял прежние мечты...»). А далее, в соответствии со смыслом пушкинских стихов («Душе настало пробужденье, и вот опять явилась ты...»), возвращается первоначальный музыкальный образ, или, как говорят музыканты, наступает реприза — повторение основной темы. Возвращение ведущего образа симметрично замыкает, закругляет всю композицию, придавая ей необходимую законченность.

Трехчастная форма, в которой написан романс Глинки «Я помню чудное мгновенье»,— одна из распространенных. Ее можно встретить в очень многих романсах и небольших инструментальных пьесах («Экспромт» Шуберта, «Баркарола», «Осенняя песня» Чайковского). Но романс, как и песня, порой может иметь и более сложное строение. Очень часто это свободно построенная диалогическая сценка («Мельник» Даргомыжского) или драматический монолог («И скучно и грустно» Даргомыжского).

Вместе с усложнением формы заметно изменяется и мелодическое изложение романса. Большинство романсов XIX века развертывается на глубоко выразительных интонациях, словно рожденных в процессе живой декламации стиха. Это легко услышать в таких замечательных напевно-декламационных романсах и камерных песнях, как «Двойник» Шуберта, «Я не сержусь» Шумана, «Для берегов отчизны дальной» Бородина, «И скучно, и грустно» Даргомыжского.