Зарубежные клондайки России

И в Токио в 1917 г. был такой агент – Константин Константинович Миллер, имевший отдельный от Абрикосова и Подтягина валютный счет, причем на нем к 1920 г. находились огромные деньги (6 млн. 940 тыс. япон. иен, 25 млн. ф. ст. 424 тыс. франц. фр. 450 тыс. мекс. долл. Петров С.П. Доклад // Дипломатический ежегодник. – М. 1995. – С. 253 (табл. V)). Понятное дело, японцы хорошо знали об этих богатствах на счетах российского финансового агента.

Дело в том, что на Парижской мирной конференции лета 1919 г. интересы этой белой зарубежной России (большевиков на конференцию не пригласили) представляла русская заграничная делегация во главе с бывшим царским министром иностранных дел С.Д. Сазоновым. В ноябре 1916 г. в разгар Первой мировой войны, он был грубо отстранен Николаем II со своего поста за отказ санкционировать секретные переговоры «распутинского клана» (премьер Б.В. Штюрмер, банкир Д.Л. Рубинштейн и др.) в Швеции о сепаратном мире с Германией.

Больших успехов Сазонов, несмотря на все усилия, не достиг – Антанта упорно держала его в «предбаннике» конференции, но одно дело ему удалось: в Версале бывшие союзники России согласились временно признать прежний статус всех российских загранпредставителей – послов, поверенных в делах, консулов, военных и финансовых агентов «У России одно будущее – великая держава» (письмо С.Д. Сазонова и К.Д. Набокова колчаковскому премьеру П.В. Вологодскому в Омск, 1919 г.) // Неизвестная Россия. – Вып. 3. – М. 1993. – С. 9-40. И к 1919 г. сложилась парадоксальная ситуация: в Москве сидели большевики, а за рубежом – белые послы с огромными деньгами. Для Ленина и Троцкого (а также для всех желающих завладеть «русским золотом» в иностранных банках) дело осложнялось тем, что в ноябре 1919 г. узнав об этом «временном» решении Антанты в Версале, Верховный правитель России адмирал А.В. Колчак разослал циркуляр по всем российским загранпредставительствам с требованием срочно перевести валюту с казенных на личные счета: вдруг Антанта передумает и дипломатически признает Советскую Россию?

Как в воду глядел адмирал! С 1924 г. началась «полоса дипломатического признания» СССР Западом и Востоком (не все, однако, это сделали слишком быстро: США – лишь в 1933 г. Швейцария – накануне Второй мировой, а ряд стран Латинской Америки – и вообще после Второй мировой войны), но большевики не добились самого главного от этой «полосы»: денежки-то им (кроме графа Игнатьева и частично посольства в Лондоне) ни один бывший белый посол, консул или агент так и не вернул – как же, теперь они были на «частных» счетах!

Конечно, не все загранпредставители царской России оказались бессребрениками и избежали искушения поживиться в личных интересах такими гигантскими суммами бывших казенных денег. Не мучились угрызениями финансовый агент в Париже уже известный нам Артур Рафалович, наложивший руку сразу на 1439 тыс. зол. фр. и финансовый уполномоченный барона Врангеля в Лондоне профессор Бернатский (607 тыс. ф. ст.). Но подавляющее большинство «новыми русскими» не стали и на своих «частных» счетах ревниво берегли каждую копейку.

Другое дело, как они ими распорядились. Послы царского и Временного правительств помимо объяснимых затрат на содержание зданий дипломатических миссий и жалованье персоналу оказывали огромную финансовую помощь русской эмиграции. Крупные суммы от послов-"частников" поступали на благотворительность через общественные и церковные эмигрантские организации, на школьное и вузовское образование молодежи (особенно в Праге, Белграде и Софии), на выплату пенсионных пособий, на «гранты» (стипендии) видным деятелям Белого движения (один такой крупный грант от посла Г.П. Бахметьева из США получил генерал А.И. Деникин на написание своих многотомных «Очерков русской смуты»).

В 1920 г. царские послы организовались под председательством Г.П. Бахметьева, в прошлом крупного русского инженера, несколько лет до 1917 года стажировавшегося в США, в Совет послов, который начал координировать из Вашингтона через Париж, Лондон и Токио всю финансовую помощь эмиграции.

Вскоре выяснилось, что у некоторых послов либо нет личных счетов (Василий Маклаков, известный адвокат и видный кадетский деятель, замешкался, а когда спохватился – французы не дали ему перевести казенные деньги на личный счет), либо открывать их было все равно бесполезно (в Германии или бывшей Австро-Венгрии казенные деньги еще перед войной 1914 г. изъяли чиновники царского казначейства).

Зато у других – генконсулов в Шанхае В.Ф. Гроссе и в Гонконге В.О. Эттингена – в 1919 г. благодаря золотым коносаментам Колчака накопились огромные остатки на миллионы фунтов стерлингов и золотых рублей. Виталий Гузанов, изучавший эту проблему по документам дипломатической переписки МИД «омского правительства» Колчака, высказывает продуктивную мысль, что с 1920 г. Гонконг-Шанхайский банк становится одной из «золотых кладовых» Совета послов, который постепенно перекачивает ее содержимое в США.