Зарубежный детектив 1977

Монссон – рослый, пятидесятилетний, был одет очень легко: рубашка навыпуск, териленовые брюки[2], сандалеты. Достав из нагрудного кармана зубочистку, он разорвал обертку и сунул зубочистку в рот. Пожевал, оценивая ситуацию. Зубочистка была американская и отдавала ментолом, он прихватил ее на пароме, где такого рода вещи держат для пассажиров.

У двери в ресторан стоял констебль, которого звали Элофссон и который, казалось, был обескуражен меньше других. Монссон подошел к нему и спросил:

– А что, собственно, случилось?

– Кажется, в кого-то стреляли.

– Инструкции вы какие-нибудь получили?

– Никаких.

– А Баклунд чем занимается?

– Допрашивает свидетелей.

– Раненый где?

– Наверное, в больнице. – Элофссон чуть покраснел, потом сказал: – По-видимому, «скорая» успела приехать раньше полиции.

Монссон вздохнул и вошел в ресторан.

У стола, заставленного суповыми мисками, блестевшими, как серебро, официанта допрашивал Баклунд, пожилой человек в очках. Заурядной внешности. Каким-то образом ему удалось стать первым помощником инспектора уголовной полиции. Баклунд держал в руках блокнот и, задавая вопросы, старательно все записывал. Монссон подошел поближе, но своего присутствия ничем не выдал.

– И в какое время это случилось?

– Примерно так, полдевятого.

– Примерно?

– Ну да, точно-то я не знаю.

– Другими словами, вы не знаете, сколько было времени?

– Вот именно.

– В высшей степени странно, – произнес Баклунд. – У вас ведь есть часы, не так ли?

– Ну есть.

– А вон там, на стене, тоже висят часы, если не ошибаюсь?

– Да, но… И те и другие идут неверно. Кроме того, я и не думал тогда смотреть на часы.

Баклунда, казалось, ошеломил такой ответ. Отложив блокнот и ручку, он принялся протирать очки. Потом глубоко вздохнул и снова взял блокнот.

– Значит, несмотря на то, что у вас двое часов, вы не знаете, сколько было времени?

– Приблизительно знаю.

– Нам приблизительные ответы ни к чему.

– Да и идут-то эти часы по-разному. Мои спешат, а настенные отстают.

Баклунд сверил часы со своим хронометром.

– Странно, – сказал он и что-то записал.

«Что бы такое он мог записать?» – удивленно подумал Монссон.

– Итак, вы стояли здесь, когда преступник проходил мимо? Вы можете описать его внешность?

– Но ведь я на него и не смотрел.

– Вы не видели преступника? – поразился Баклунд.

– Видел, когда он уже перешагивал подоконник и уходил.

– И как же он выглядел?

– Не знаю. Я стоял далеко от окна, да еще колонна его загораживала.

– Вы хотели сказать, что не можете описать его внешность?

– Не могу.

– Ну, а как он был одет?

– Кажется, в коричневую куртку.

– Кажется?

– Да, я ведь видел-то его только секунду.

– А что еще на нем было, кроме куртки? Брюки, например?

– Брюки были.

– Вы уверены?

– Да, потому что иначе это было бы немножко… Ну странно, что ли. То есть, если бы он был без штанов.

Баклунд писал как одержимый. Монссон повернул во рту зубочистку и тихо сказал:

– Слышь, Баклунд!

Тот сердито обернулся:

– Я веду важный допрос…

Узнав Монссона, он сразу скис.

– А, это ты?..

– Что тут произошло?

– В ресторане застрелили человека, и знаешь кого? Виктора Пальмгрена, – с ударением сказал Баклунд.

– Ах, его… – произнес Монссон. И подумал: «Хорошенькое дело, черт бы его побрал…» А вслух сказал: – Значит, это случилось более часа назад и стрелявший вылез в окно и исчез?

– Да, может быть, и так.

Баклунд, как всегда, сомневался во всем.

– Почему у гостиницы торчат шесть полицейских автомашин?

– Я разрешил оцепить это место.

– Что оцепить? Квартал?

– Место преступления.

– Убери отсюда всех полицейских в форме, – сухо сказал Монссон. – Для гостиницы мало хорошего в том, что в вестибюле и у входа полным-полно констеблей. Кроме того, они наверняка нужны где-нибудь в другом месте. А потом постарайся собрать приметы преступника. Ведь есть свидетели, которые видели больше, чем этот твой официант.

– Мы должны допросить всех, – сказал Баклунд.

– Допросим в свое время. Не держи здесь тех, кто не может сказать ничего важного, только запиши их фамилии и адреса. Баклунд подозрительно посмотрел на него и спросил:

– А ты что собираешься делать?

– Звонить по телефону.

– Куда это?

– В газеты, например. Надо же выяснить, что тут случилось?

– Шутишь все, – неодобрительно сказал Баклунд.

– Вот именно. – Монссон с отсутствующим видом смотрел в зал.

Там уже суетились журналисты и фотографы. Некоторые из них наверняка примчались сюда задолго до того, как явилась полиция, а кое-кто, вполне вероятно, сидел в баре или кафе как раз в момент выстрела.

– Но система требует… – начал Баклунд.

В этот момент в ресторан влетел Бенни Скакке. В свои тридцать лет он был помощником инспектора. Прежде он работал в Стокгольме в комиссии по особо опасным преступлениям, но ушел оттуда после какой-то сомнительной операции, которая чуть не кончилась бедой для одного из его начальников. Надежный и добросовестный, немножко наивный, Бенни нравился Монссону.

– Можешь взять себе в помощь Скакке, – сказал он.

– Стокгольмец, – с сомнением произнес Баклунд.

– Вот именно. И не забудь насчет примет. Это сейчас самое важное.