Зарубежный детектив (1989)

Полицейский катер обогнул высокий утес. Я сидел на корме рядом с Карлотти. Он курил. На нем были солнцезащитные очки с синими стеклами. Мне казалось странным, что полицейский носит темные очки. По моему мнению, он должен был презирать такую роскошь. Гранди и трое полицейских в форме сидели в средней части лодки. На Гранди темных очков не было: что бы он ни делал, он всегда остается официальным и корректным.

Как только мы повернули, я узнал крошечную бухточку и массивные валуны, на которые упала Хелен. Карлотти поднял голову и стал вглядываться в вершину утеса. Он поморщился. По-моему, он представил себе, каково это – грохнуться с такой высоты. Подняв глаза, я подумал о том же. Рядом с такой вершиной поневоле чувствуешь себя пигмеем.

Лодка, пыхтя, вошла в бухточку. Едва она прибилась к валунам, мы выскочили на берег.

– Мы ничего не трогали, – объявил Гранди Карлотти. – Я хотел, чтобы вы сначала все посмотрели. Мы только убрали тело.

Они принялись за тщательный осмотр, а я с двумя полицейскими уселся на один из валунов, чтобы не путаться у них под ногами, и стал наблюдать. Третий полицейский остался в лодке.

Вскоре Гранди нашел футляр от кинокамеры, который я бросил сверху. Он торчал из воды между двумя валунами. Гранди выудил футляр, и они принялись разглядывать его так, как парочка профессоров, наверное, изучала бы какой-нибудь сувенир с Марса. Я заметил, как бережно Карлотти обращается с футляром, и обрадовался, что у меня хватило ума стереть свои отпечатки. Наконец он взглянул на меня:

– Наверное, эта штука принадлежала ей. Она увлекалась фотографией?

Я чуть было не ответил утвердительно, но вовремя спохватился.

– Откуда мне знать? – отозвался я. – Большинство американцев, приезжающих в Италию, привозят с собой камеру.

Карлотти кивнул и протянул футляр одному из полицейских, который осторожно положил его в пластиковый мешок. Они продолжали поиски. Минут через десять, когда они удалились от меня, я увидел, что они сделали еще одно открытие. Гранди наклонился и поднял что-то, лежавшее между стеной утеса и каким-то камнем. Стоя спиной ко мне, они принялись изучать свою находку. Я курил и ждал, чувствуя, что сердце бешено колотится у меня в груди, а во рту пересохло. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем Карлотти направился в мою сторону. Оттолкнувшись руками, я встал с камня и двинулся ему навстречу. Я увидел, что он держит в руках то, что осталось от камеры Хелен. Камера разбилась о камень, упав с утеса. Объектив отлетел, боковая панель была продавлена.

– Теперь ясно, как все произошло, – сказал Карлотти, показывая мне камеру. – Видимо, она снимала и держала камеру вот так. – Он поднял камеру и приложился к видоискателю. – Если она стояла на краю тропинки, то легко могла сделать неверный шаг, когда эта штуковина закрывала ей обзор.

Я взял у него камеру и взглянул на счетчик расхода пленки. Отснято было около четырех метров.

– Пленка еще есть, – заметил я. – Судя по всему, внутри нет воды. Проявите пленку – и вы узнаете наверняка, снимала она что-нибудь с вершины утеса или нет.

Эта мысль, похоже, ему понравилась.

Пока мы ехали к гавани, а потом плыли в лодке, направляясь к месту гибели Хелен, я отдавал себе отчет в том, что он в душе тревожится, как бы Чалмерс не доставил ему неприятностей.

– Если бы она не назвалась миссис Дуглас Шеррард, – произнес он, забирая у меня камеру, – дело было бы проще пареной репы. Сейчас мы поедем на виллу. Я хочу поговорить с этой женщиной из деревни.

Мы вернулись в гавань Сорренто, оставив двух полицейских продолжать поиски улик, что повергло их в глубокое уныние. Жара там была страшная, а тени – никакой. Добравшись до гавани, мы сели в полицейскую машину и поехали на виллу. Возвращение из бухточки и поездка на виллу заняли чуть больше полутора часов. Оставив машину у ворот, мы пошли по аллее. «Линкольн» с откидным верхом по-прежнему стоял на бетонированной площадке перед домом.

– Эта машина принадлежала ей? – спросил Карлотти.

Я ответил, что не знаю.

Гранди поспешил сообщить, что уже проверял номера. Хелен купила машину десять недель назад, вскоре после приезда в Рим. Я подивился, откуда у нее взялись деньги. Отец прислать ей не мог, ведь он хотел, чтобы она жила на выделенное ей пособие. Мы ввалились в гостиную. Карлотти вежливо попросил меня посидеть, пока он осмотрит виллу. Я сел и стал ждать.

Они потолкались в спальне. Вскоре Карлотти вышел, держа в руках небольшую кожаную шкатулку. Такие обычно привозят из Флоренции в подарок друзьям в Штатах.

– Это вам лучше забрать, – предложил он, ставя шкатулку на стол. – Драгоценности надо отдать синьору Чалмерсу. Может быть, вы напишете мне расписку?

Он поднял крышку. В шкатулке лежало несколько ювелирных изделий, в том числе два кольца: одно с большим сапфиром, другое – с тремя бриллиантами. Было там и бриллиантовое ожерелье, и пара сережек с бриллиантами. Я не особенно разбираюсь в драгоценностях, но даже мне было ясно, что побрякушки не из дешевых.