Зарубежный детектив

Сантер тотчас понял, что следует незамедлительно делать выбор: человек этот может стать другом, а может стать и недругом. Он казался вкрадчивым, словно кошка, которая, продолжая тихо мурлыкать, способна была и когти выпустить. Однако Сантер, хоть и понимал, что такое поведение идет вразрез с его собственными интересами, никак не мог решиться на капитуляцию и проявить любезность по отношению к «врагу».

— Я полагаю, вы официально уполномочены вести расследование в связи со смертью моего друга Жернико?

— Скажем лучше «в связи с его исчезновением», так будет точнее.

С той минуты, как Воробейчик выплыл из тьмы на свет, Асунсьон не отрывала от него глаз. В противоположность Сантеру она чувствовала симпатию к этому человеку, такова была особенность месье Венса: отталкивать мужчин и привлекать женщин. Он внушал им доверие и без всяких усилий вызывал на откровенность. Они испытывали расположение к нему.

— Думаю, нам будет легче найти общий язык с вами, чем с обладающим воистину энциклопедическими познаниями месье Воглером… — сказала Асунсьон с обворожительной улыбкой. — Я предчувствую в вас друга, или я ошибаюсь?

То был самый настоящий ультиматум, цель которого сводилась к тому, чтобы вынудить собеседника открыться и обнаружить свои намерения. Однако месье Венс уклонился от прямого ответа, причем с такою же точно улыбкой, как у Асунсьон, в ответных его словах тоже прозвучал ультиматум, сформулированный по всем правилам:

— Я остался здесь после ухода судебного следователя с единственным желанием, мадам, поближе познакомиться с вами и попробовать заслужить, если возможно, ваше уважение… Увы! Это зависит не только от меня!

При этом он пристально смотрел на Сантера.

Асунсьон тоже обратила к нему свой взор, и перед этой немой мольбой он не смог устоять.

— Прошу, в свою очередь, прощения за то, что погорячился. Смерть моего друга — вернее, двух моих друзей — причинила мне глубокое горе, а сегодняшние допросы вконец расстроили меня. Мне казалось, что с этим покончено, а тут как рак появились вы…

Он протянул руку инспектору.

— Позвольте пожать вашу руку, месье Воробейчик!

— О! Можете называть меня месье Венс, — с улыбкой сказал полицейский. — Воробейчик — это, пожалуй, уж слишком!

Асунсьон присоединилась к их рукопожатию. Она угадывала в Воробейчике силу и испугалась, как бы Сантер не оттолкнул его, лишив их неоценимой поддержки.

— Стало быть, — задумчиво молвил детектив, — вы устали от допросов? Признаюсь, я тоже, и если бы я не опасался…

Он умолк в нерешительности.

— Говорите же! — настаивал Сантер.

— Если бы я не опасался пробудить воспоминания, тем более тягостные, что они связаны с недавними событиями, я бы не стал скрывать от вас желания отведать один из ваших коктейлей…

Асунсьон сочла своим долгом вмешаться:

— Мне тоже случалось готовить мудреные смеси. Не рискнете ли попробовать одну такую — моего… изобретения?

— С превеликим удовольствием, — заверил ее месье Венс, снова улыбнувшись.

Впрочем, судя по выражению его лица и всему поведению, говорил он вполне искренне.

«Странный тип, — подумал Сантер. — Что ему здесь нужно?»

А «странный тип» достал тем временем из кармана серебряный портсигар со своими тесно переплетенными инициалами «В. В.», открыл его и протянул сначала Асунсьон, затем Сантеру.

— Между нами говоря, что вы думаете об этом рыжем человеке?

— Но… — начал Сантер.

— Вы, конечно, как и я, считаете, что это миф, чистейшей воды обман?

— Видите ли…

— Ну что ж, вы, думается, недалеки от истины… Так оно и есть! Обман грубый, но рассчитанный на определенный эффект.

Сантер с изумлением воззрился на него.

— Вот он, ваш рыжий человек!

С этими словами месье Венс вытащил из кармана пиджака очки с темными стеклами.

— Или, по крайней мере, хоть часть его.

— Где вы их нашли?

— В номере гостиницы «У двух церквей».

Сантер удивился еще больше.

— Полицейский ведь уже обыскивал эту комнату и ничего не нашел!

— Н-да, но я побывал там до него! Предпочитаю все видеть своими глазами. Доверяй, но проверяй! Заметьте, что такой находки вполне достаточно, чтобы начисто уничтожить этот персонаж.

— Почему же?

— Можно ли вообразить себе убийцу, разгуливающего с рыжей бородой да еще в темных очках?.. Его опознают на первом же углу. Стало быть, и борода и очки служат для отвода глаз. И вот вам доказательство. Человек, который по необходимости носит очки, чтобы лучше видеть, не станет забывать их в гостинице, в особенности при известных вам обстоятельствах. Я близорук, хотя и не настолько, чтобы постоянно носить очки. Тем не менее они всегда при мне…

Месье Венс извлек из внешнего кармана своего жилета очки в роговой оправе.

— …Я ни за что не расстанусь с ними. Какой же из этого следует вывод? Человек, которого мы ищем, не нуждается в очках и, вполне возможно, не носит бороды. Честному человеку борода не помеха, но если в одно прекрасное утро он решит заняться преступной деятельностью, первое, что он сделает, — побреется, особенно если борода у него рыжая.

— К чему тогда весь этот маскарад? — спросил Сантер. — Чтобы скорее угодить в руки полиции?