Зарубежный детектив

В поведении парня произошла какая-то перемена, и Жардэ пожалел, что полез напролом. В усталых чертах и смышленых глазах контролера он прочитал такую настороженность, что захотелось выругаться. Можно было сколько угодно демонстрировать свою власть, потребовать документы и даже вызвать парня в комиссариат — это ни к чему бы не привело, и Жардэ предпочел вернуться к хозяину карусели, складывавшему жетоны в сильно потрепанную кожаную коробку.

— Я полагаю, вы останетесь в Лунапарке до конца сезона?

— Да, я уплатил вперед за полтора месяца. Надеюсь, туристов в августе будет больше, чем в июле. Сегодня, например, выручка жидковата!

Жардэ не нашел ничего умнее, чем сказать:

— Это позволит вам лечь пораньше спать.

— Обычно в одиннадцать мы опускаем брезент. Карусель — вещь хрупкая, и на ночь приходится всегда надевать на нее чехол. Через несколько минут, если народ не подойдет, мы закроем. В будние дни, впрочем, всегда меньше посетителей.

— Вы живете здесь же?

— Да. Место для наших фургончиков специально выделено на том конце стоянки. В одном — мы с женой, в другом — Жюльен.

— Провал по всем линиям, — сообщил Жардэ сыну, который ожидал его поодаль, покусывая сахарную вату, оставлявшую розовые усы на губах. — Я действовал как жалкий дебютант. Но коечто требует проверки. Сколько времени осталось до твоей передачи?

Рафаэль взглянул на часы:

— Еще почти сорок пять минут, не дергайся. Если надо подождать, я подожду. Посмотрю в другой раз, в конце концов. Куда поедем?

— Подождем в машине. Чтобы попасть к фургончикам, они должны обязательно пройти мимо нашей машины. Поведение контролера мне не правится. Я почти уверен, что он знает девушку, катавшуюся на карусели в Кро. Но не хочет мне сказать, кто она. Если это какнибудь связано с вчерашним убийством, он наверняка отправится когото предупредить. Вот мы и посмотрим, куда он пойдет.

Рафаэль недоверчиво взглянул на отца. Изображать Джеймса Бонда он не считал лучшим средством, чтобы распутать запутанные нити. Но в конце концов сыщик — его отец, а не он.

— Пойдем по аллее, но так, чтобы не очень привлекать к себе внимание, — предложил Жардэ, — и постараться не упустить из виду парня с карусели.

— В таком случае, нам лучше разделиться. Где мы встретимся, в случае чего?

— Вон у той штуки, на которой людей сначала трясут, а потом крутят вверх ногами. Не скучно будет глядеть, как они выползают из этой сигары.

Ждать пришлось недолго.

— Карусель накрыли брезентом, — сообщил, задыхаясь, Рафаэль. — И свет погасили. Идем?

Шагая в сильно поредевшей толпе, комиссар без труда засек контролера с карусели, покидавшего Лунапарк вместе со своими хозяевами. Недалеко от машины, где сидели Жардэ и Рафаэль, парень остановился и сел в свою «рено».

— За ним? — спросил Рафаэль.

— За ним.

Движение еще было оживленным, хотя машин заметно поубавилось. Стараясь не обнаружить себя, Рафаэль сел на хвост «рено», водитель которой явно спешил. Они удивились, увидев, что-тот выехал на шоссе, ведущее в Ниццу. Но на мосту через Верпо «рено» резко подала влево, и Рафаэль вскрикнул от неожиданности:

— Он свернул в Кро!

Пока они разворачивались и меняли направление, ценные минуты были упущены.

— Скорее! — подгонял Жардэ без особенного убеждения. «Рено», помигав фарами на поворотах, где-то далеко впереди исчезла. Рафаэль проехал на всякий случай до Йера и вернулся к Кро, когда стало ясно, что это бесполезно.

— Больше всего огорчает, — вздохнул Жардэ, — что парень, судя по всему, почувствовал слежку. А это скверно, ой как скверно.

— Не понимаю одного, — удивился Рафаэль. — Зачем так рисковать, когда есть телефон?

— Объяснение может быть самым простым — телефонных кабин на пляже мало, телефон в них всегда испорчен, а звонить из кафе не с руки — лишние уши…

Рафаэль застал лишь конец телевизионной передачи. Чтобы утешить себя, он заявил отцу, что никакого интереса она не представляет, так как в области кинотрюков все открытия были сделаны еще в двадцатые годы.

Месье Сенешаль, владелец карусели, просыпался рано каждое утро, даже если накануне огни Лунапарка гасли за полночь или комары долго мешали уснуть. Хотя он разъезжал с каруселью шесть месяцев в году, ему никогда не удавалось как следует поспать в прицепных фургончиках, будь они самые комфортабельные. Он кряхтя слез со своей кушетки и стал подогревать кофе, уронив по нечаянности крышку кофейника. Супруга его при этом даже не шелохнулась, и он хмыкнул. Вот кто умел взять ото сна все! Сенешаль бросил сердитый взгляд на спящую, выпил чашку кофе, совершил некое подобие утреннего туалета и собрался идти к порту купить хлеба, булочек и свою газету. Насколько можно было судить по лучам, пробивавшимся сквозь шторы, солнце уже светило вовсю, и он отметил про себя, что сегодня стоило бы прокатиться с Жюльеном по морю на катере. Сенешаль открыл дверь фургончика и несколько секунд постоял, ослепленный ярким светом. Сойдя на землю, он издал возглас неудовольствия:

— Вотте на! Он что, спятил? Поставить здесь машину!