Зарубежный детектив - 87

Позднее, перебирая в уме события, Стрейндж вспомнил о том, как слепой пробирался к нему сквозь туман. Тут было что-то не так. Настораживало, что именно под конец события приняли столь неожиданный оборот.

Обычно по утрам, когда Стрейндж вырывался из желтого полумрака станции метро «Вестминстер», он видел, как этот слепой, нерешительно постукивая палочкой, направлялся к Уайтхоллу. Но сегодня слепой затерялся в тумане. Он смешался с толпой, внезапно налетевшей на него из серой пелены.

Миновав газетный киоск, Стрейндж прибавил шагу. И вдруг ему бросился в глаза слепой, беспомощно метавшийся из стороны в сторону. На мгновение в памяти всплыл отец, безнадежно угасавший в частной больнице. Стрейндж мог бы прийти слепому на помощь, но они ни разу не перекинулись и словом, поэтому благой порыв улетучился вместе с паром, вырвавшимся изо рта.

В толчее его зажали. Кто-то участливо проговорил: «Дело скверное. В Уайтхолл не пробраться. Идите-ка обратно». Но Стрейндж упорно пробирался вперед. Неожиданно на углу Парламент-сквер толпа поредела. Здесь гудели автомобили, попавшие в пробку, отравляя выхлопами свежий осенний воздух. У бровки мостовой стояли два белых мотоцикла. Полицейских не было. Взмокнув под черной кожей, они стояли посреди проезжей части, направляя вереницу машин в другую сторону. Это позволило Стрейнджу незаметно проскользнуть за угол и исчезнуть в тумане.

Впереди не было никого, сзади — тоже. Сразу после Дерби-гейт стояли заградительные барьеры, рядом дежурил полицейский. Он насвистывал «Правь, Британия!».

— Виноват, — сказал слегка вызывающе Стрейндж, — но мне нужно на работу.

— Извините, сэр, — стушевался по молодости полицейский, — служащих без пропусков приказано не пускать.

Переминаясь с ноги на ногу, Стрейндж уставился на дежурного.

— Что это значит, черт подери?

— Не знаю, сэр. Приказ.

— Чей приказ?

— Шефа.

— Какого шефа? Что вы несете? В чем дело?

— Никаких разъяснений людям без пропусков, — заученно произнес полицейский.

— А это что? Служебный пропуск! — раздельно проговорил Стрейндж и сунул парню под нос желтую карточку с фотографией. — Взгляните, молодой человек! Я работал здесь до вашего рождения и на работу хожу с первого дня зачисления. Если мне, черт возьми, нельзя попасть в управление в последний день службы, значит, эта страна хуже, чем я думаю!

Полицейский молча воззрился на Стрейнджа. Тот снова задал вопрос:

— Что у вас тут?

— Авария.

— Какая там авария? Настоящее осадное положение, черт возьми! Вы что, ждете советские танки?

Полицейский взглянул на пропуск и, не говоря ни слова, отодвинул заграждение. Шум насторожил офицера, попивавшего кофе в спецмашине, стоящей неподалеку. На сиденье у него лежал громкоговоритель и свисток, но офицер предпочел окликнуть полицейского.

— Сотрудник с пропуском, — ответил дежурный и добавил, понизив голос: — Приятного отдыха на пенсии.

Но Стрейндж уже пересекал залитую гудроном мостовую. Перед спецмашиной он снова помахал пропуском:

— Фрэнк Стрейндж. Руководитель Управления Си.

Офицер взглянул на него с интересом. Вот он каков, Стрейндж.

— Прошу вас, сэр, — сказал он.

Стрейндж прошел. Из-за перекрытия улицы не слышалось привычного шума Уайтхолла. Громады государственных зданий, большей частью не освещенных в ранний час, маячили в тумане словно утесы на рассвете.

Стрейндж намеренно шел быстро. Он всегда являлся на работу первым. Никаких следов аварии. Одна суета. Скорее всего столкнулись двое никчемных шоферишек.

Затем сквозь туман пробились вспышки синего света, послышался знакомый писк и бормотание коротковолнового приемника. Прибавив шагу, Стрейндж вышел на открытое пространство за зданием министерства. Серая трава, неразличимые верхушки деревьев, белые полосы…

Никакой паники. Тут и там в густой дымке сновали люди, словно играя отрепетированные роли.

— Боже мой! Стрейндж! Что вы тут делаете?

— Иду на работу, — натянуто улыбнулся он. — Меня, оказывается, опередили.

«Знакомое лицо», — подумал он, но не мог вспомнить ни имени, ни отдела. Другое подразделение.

Чиновник, узнавший Стрейнджа, был раздосадован. Не хватало еще, чтобы человек вроде Фрэнка влез в это дело. Сперва он начнет задавать щекотливые вопросы. Кто приказал? Какое начальство? Чьи распоряжения? Но Стрейндж — вот он, высокий, в мешковатом габардиновом пальто, на лице доброжелательное, но сдержанное выражение. Легкий румянец на щеках — из-за утренней стычки в Уайтхолле, а может, предвестник гнева, который загорался на увядших землистых скулах? Про Стрейнджа знали: достаточно слова поперек, чтобы вывести его из себя и сделать несговорчивым. И все же, если присмотреться, давние невзгоды убавили ему высокомерия.

Окидывая проницательным взором окружающее, он, казалось, как всегда, ничего не упускал. Голубые глаза не только искрились смешинками, но и умели зажигать людей.

— Может, вы отойдете в сторону? Это наши проблемы.

Стрейндж понимал недовольство сотрудника.

— Я не вмешиваюсь, — произнес он примирительно.

«Пока не вмешиваешься», — подумал чиновник и бросил:

— Я считал — вы уже в отставке.

Стрейндж решил слегка повалять дурака: