Зарубежный экран. Интервью

...«Дети райка» в 1970 году шли на советских экранах. Во время войны режиссер услышал удивительную историю французского мима Жана-Гаспара Дебюро, жившего в начале прошлого века. За убийство человека ударом трости на улице он был арестован и предстал перед судом. Чтобы услышать его голос, на процесс явился «весь Париж». Режиссер воссоздал на экране увлекательный и таинственный мир — Париж 30-х годов прошлого века, романтическую атмосферу, которой окутаны в фильме действующие лица и события. Карне начал ставить его в 1943 году, а премьера состоялась 2 марта 1945 года. В фильме не было ни злободневных намеков, ни исторических параллелей, ни актуальных сопоставлений. И все же эта картина позволила Жоржу Садулю написать: «Обращаться к великим национальным традициям своего народа в период оккупации, когда гитлеровцы поставили себе целью принизить и уничтожить его, значило прямо или косвенно помогать движению Сопротивления». Пересказывать содержание «Детей райка» невозможно, как нельзя «пересказать» полотно Сезанна или музыку Равеля — их нужно видеть или слышать. Через четверть века после своего рождения «Дети райка» сохранили свежесть и поэтичность, вызывают те же чувства любви, тревоги, печали.

Марсель Карне на съемках фильма «Убийцы именем закона»

— В первоначальном варианте, — говорит Карне, — «Дети райка» шли три часа пятнадцать минут. Французская цензура без моего согласия сократила картину на час — двухсерийный фильм превратился в дайджест. Автор сценария Жак Превер и я подали в суд и выиграли дело — картина была восстановлена в оригинальном виде. Потом прокатчики стали опять безбожно резать копии. Недавно на фестивале моих фильмов в Алжире, где демонстрировались десять картин, «Дети райка» были показаны в том виде, в каком были созданы. Я убедился, что картина не устарела, и обрадовался, так как это — свойство классических произведений. Обычно, когда я смотрю свои прежние фильмы, они раздражают меня своей затянутостью: хочется взять ножницы и вырезать целые куски. А в «Детях райка» современный темп — только две сцены показались мне затянутыми. Теперь многих моих соратников по фильму нет в живых. Умер оператор Роже Юбер, умерли многие актеры. Но живы два исполнителя центральных ролей: Жан-Луи Барро, который к этому времени был уже известным театральным актером и снялся в двух моих фильмах — «Женни» и «Забавная драма», и Мария Казарес, которая дебютировала на экране в «Детях райка». После этого она очень мало снималась в кино, играла на сценах авангардистских театров и недавно имела большой успех в «Матушке Кураж».

...«Набережная туманов», поставленная в 1939 году и вышедшая на наши экраны в 1972-м, выдвинула Марселя Карне в число ведущих французских режиссеров. О нем стали говорить как о наследнике великой школы французского кино, о его исключительно развитом «чувстве кинематографа». Поэтическая реальность фильма родила термин, который навсегда оказался связанным с творчеством Карне — «поэтический реализм». Трагическое одиночество честного и мужественного человека в мире, где царит предательство и подлость, волнует современных зрителей не меньше, чем любовные перипетии героев «Детей райка». И музыка Жобера и декорации Траунера — окутанный туманом барак, улица с блестящей от дождя мостовой — поразительно точно сочетаются с поэтичностью сценария Превера.

— «Набережная туманов», — говорит Карне, — была революционной картиной в смысле ее эстетики. Тогда делали шикарные развлекательные фильмы с богатыми декорациями и о достоинстве продюссера судили по богатству костюмов, декораций и массовых эпизодов. А у меня было всего два персонажа, которых играли Жан Габен и Мишель Морган, действие происходило в тумане, и продюсер Рабинович сильно сомневался в успехе. Он четырнадцать раз снимал свою фамилию с титров и ставил ее обратно.

История этого фильма такова. Я довольно долго был без работы, а в 1937 году берлинская студия «УФА» предложила мне поставить фильм с участием Жана Габена, и мы договорились об экранизации романа Пьера Мак-Орлана «Набережная туманов». Сценарий мы написали вместе с Жаком Превером, причем сильно изменили сюжет. Когда в Германии прочитали сценарий, разразился скандал. Геббельс лично запретил ставить картину, обвинив сценарий и его авторов в «плутократии, декадентстве и отрицании». Мы порвали контракт. Это вызвало уважение Рабиновича, и он согласился финансировать «Набережную туманов». Картина снималась на фоне мокрых улиц, в тумане — тогда еще никто так не снимал, и машину, которая делала туман, мы изобрели сами. С тех пор выпущены сотни куда более совершенных картин, снятых в сумерках, при зажженных фарах. Но «Набережная туманов» была первой. Для Габена это оказалась одна из лучших его ролей. Видеть его на экране теперь мне грустно — не потому, что мы все стали старше, а потому, что теперь он снимается только из-за денег, играя фактически одну и ту же роль.