Зарытый в глушь немых годин: Стихотворения 1917-1922 гг.

Леса сквозят. Бессилье… Лень…
И в воздухе тлетворный морок…
Но пасмурный осенний день
Так сердцу несказанно дорог.

Пусть уплывают в даль года,

Пусть юность оплетут седины, –
Мне будут милы как всегда
Твои унылые равнины.

И пусть в речных затонах кровь

К воде подмешана зеркальной, –
Я сохраню мою любовь
Такой же светлой и печальной.

И, отходя к иному сну,

Я вспомню блеск ночей метельных,
Твою последнюю весну
И грусть просторов беспредельных.

1917, Москва – Сокольники

ТЕАТР ОСЕНИ

Что поле? – Сцена. Смену декораций
Кисейный занавес осеннего дождя
Ревниво прячет от рядов акаций,
Что ждут, рукоплеская и гудя.

Лишь стане тихо – занавес совьется.

Там только радуга над сваленным плетнем,
Там только стадо хмурое плетется
Вслед за осенним уходящим днем.

Среди равнин, на кочке – пастушонок –

Унылой оперы тоскующий статист…
И звук рожка так жалобен и тонок,
И дальний лес так призрачен и мглист.

Ведь поле – сцена. Песнь рожка допета.

Уходит радуга. Кулисы – за горой…
И там, на сцене, умирает лето –
Израненный, развенчанный герой.

1917, Романо-Борисоглебск

ЯПОНСКАЯ ХУРМА

Я оставлю, когда умру,
Просьбу, только просьбу в наследство:
Заверните меня в красную курму
И вспомните мое далекое детство.

Я помню – тогда, тогда –

Диковинные японские звери,
Как слова «Калиф» и «Багдад»,
Распахивали сказочные двери.

И каждый зверь оживал

И двигался по красному шелку,
Я с ними обо всем толковал,
Но в общем… не понимал их толком.

А на мертвом… шелковая курма

(Право же, это не так нелепо!)
Разгонит и оживит дурман
Погребальных великолепий.

1917, Москва

ДУША МОЦАРТА

Ты думаешь – в дымной слякоти Марта
Грохочет безумный год?
Это Реквием Уходящего в вечность Моцарта
Выпущен на волю, под церковный свод.

Тесно там. – Хочется в поле, на ветер.

Слышишь – скрипка заплакала и осталась одна?
Со стоном гобоя догорает вечер
В готическом переплете окна.

Ах, нет! Нет, – то не вечернее небо,

На котором – обманом – Любовь и Добро, –
Это Его глаза хрустальные,
Тихие, немного печальные,
Оправленные в старинное серебро.

1918, Москва. Церковь Петра и Павла

ЗАТЕРЯННЫЙ В ВЕКАХ