Засада

— Насколько я понимаю, твой “универсал” на ладан дышит. В Финиксе можешь взять себе почти новенький “фольксваген”. Что же касается оружия, — продолжал Мак, — если хочешь что-нибудь особенное, тебе придется позаботиться самому или подожди, пока мы сумеем выслать тебе то, что тебя устроит. Если нужен помощник, можем обеспечить. Сейчас на ранчо есть несколько молодых парней на переподготовке, одному из которых не помешает небольшая практика. Скажем, он мог бы начать проводить опросы, пока ты займешься изучением ситуации в приграничном районе.

— Да, знаете ли, одиннадцать кварталов — это черт знает сколько домов, — сказал я. — Помощник мне бы не помешал, но я решительно отказываюсь вешать себе на шею необстрелянного юнца. — Я засмеялся. Пришедшая мне в голову мысль была, конечно, смехотворной, но вдруг я услышал собственный голос: — А как насчет Шейлы? Она уже малость пообтесалась, чтобы сгодиться в таком деле.

— Шейла? — Недоверчиво переспросил он. Но я не унимался.

— Ей тут не нравится. Она рвется отсюда. Именно чтобы сообщить мне это, она и приходила ко мне сегодня ночью.

— Это абсолютно исключено. Доктор Стерн считает...

— У доктора Томми пунктик — он обожает лечить. Мне кажется, иногда он даже забывает, что его задача — Не в том, чтобы превращать нас в тщательно отремонтированных человеческих существ, а просто возвращать на огневой рубеж способными держать в руках оружие. Черт побери, да если бы ему удавалось отремонтировать нас так, как ему хочется, мы бы давно все подали рапорт об увольнении. Девчонка уже ходит, обрела дар речи, и ей не терпится отсюда смыться.

— Что-то ты стал сентиментальным, — заметил Мак.

— Так точно, сэр.

— Но она же еще не может...

— ...задавать дурацкие вопросы и записывать дурацкие ответы в вопроснике компании “Маркет рисерч”? Ну если сейчас не в состоянии, то будет в состоянии дней через десять. Лучше пускай прогуляется по улицам Тусона, чем торчит здесь на радость доктора Томми и его сиделок, экспериментирующих с ее подсознанием. Мы тут это называем практической терапией.

Наступило продолжительное молчание. Потом он нехотя произнес:

— Вся ответственность ложится на тебя, Эрик. И запомни: мы оплачиваем услуги врачей, но ты не из их числа. У тебя есть задание, о котором ты должен думать в первую очередь.

— Да, сэр.

— О вкусах не спорят, конечно, — продолжил он миролюбиво. — Но мне казалось, в Техасе есть некая леди...

— Какое к этому отношение имеет моя личная жизнь?

— Тогда что же... Я состроил рожу.

— Вы же сами говорите: я стал сентиментальным. Сэр, вы помните парня по имени Вэнс?

— Да. Он погиб в Северной Европе.

— Правильно, сэр. А помните парня по имени Барон?

— Да. Он погиб... А, теперь я, кажется, начинаю понимать. Пока еще смутно.

— Да, сэр. Барон был убит в Хуаресе, помогая мне. Вэнса убили в Кируне, в Швеции. Он помогал мне. А сколько еще классных агентов по моей милости полегли при исполнении? И вот когда я один раз в жизни сумел найти агента и вернуть в строй, мне просто хочется убедиться, что у нее все получается и мои усилия были не напрасными. Да сам доктор Томми признается вам, что бессилен ей помочь против ее желания. А она не хочет от него помощи. Может, мне удастся.

— Ну ладно, — сказал Мак сурово. — Я предупреждаю, что вся ответственность лежит на тебе. Пускай она начинает опросы через неделю, считая с ближайшей среды. А ты отправляйся в Антелоуп-Веллз, как только получишь разрешение у врачей. Но смотри: будь готов приехать в Тусон и подменить Шейлу, если вдруг у нее что-то сорвется.

— Да, сэр. Если она провалит задание и на этот раз, я отправлю ее останки обратно тихим ходом и доведу работу до конца самостоятельно.

— И запомни: психическое здоровье агента — даже ее жизнь (как и твоя, впрочем) имеют незначительную ценность по сравнению с большим делом.

С приближением старости речь Мака все больше напоминала риторику рекламного агента.

— С большим делом, — повторил я. — Конечно, сэр. Мы доставим вам фон Закса.

Глава 8

Приграничный район мало изменился с тех пор, как я отсюда уехал. Все тот же голый серо-желто-зеленый пейзаж с изредка попадавшимися тополями и высящиеся на горизонте горные массивы, нарушавшие однообразие бесконечной плоской пустыни. Чем дальше на юг по направлении? к Антелоуп-Веллз я продвигался, тем меньше вокруг было достопримечательностей. Если кому-то захочется назвать эти края пустыней, я не буду возражать, хотя время от времени я проезжал мимо ветряной мельницы и водонапорной башни, которые, казалось, свидетельствовали, что эта пустынная земля, в конце концов, кому-то принадлежит и используется не только для разведения на ней кактусов и гремучих змей.