Засада. Двойное дно

Остановились в десятке шагов от ворот, и трое разведчиков направились к часовым. Смолин шел впереди.

— Хальт! — приказал немец и вскинул винтовку.

Смолин продолжал путь. Намоконов и Кунах не отставали от него ни на шаг.

Поднял винтовку и второй часовой.

Но, различив на подходившем офицерскую фуражку, оба замялись.

Разведчик приблизился вплотную к немцам и стал доставать из кармана документы.

И в то же мгновение Кунах рванул одного из часовых к себе, зажал ему рот и взмахнул ножом. Намоконов ударил второго прикладом.

Бесчувственных солдат затащили в будку, и Смолин приказал заткнуть им рты кляпами.

Макар снял с оглушенного немца шапку, соломенные сапоги, напялил их на себя.

Смолин тихо засвистел. Через минуту в дежурку вбежали Горкин и Мгеладзе.

Дверь каменного сарая отсюда, от ворот, не была видна. Но, со слов партизан, разведчики знали: там тоже дежурит часовой. Справиться с ним будет, пожалуй, нетрудно, если люди Смолина не наткнутся на артиллеристов.

Разведка, по сигналу взводного, быстро вошла в ворота.

Все медленно двинулись к крепости.

Дойдя до угла, Смолин остановился и бросил взгляд на дверь.

У входа переминался с ноги на ногу часовой. Он был так же огромен и неуклюж, как и те, что теперь лежат без движения в будке.

Из-за укрытия вышел в немецких одежках Кунах. Он медленно заковылял к часовому, трудно переставляя свои соломенные ходули.

Разведчик был уже в шаге от немца, когда тот увидел чужое, застывшее от напряжения лицо. Попытался вскинуть винтовку к плечу — и не успел. Железные пальцы Макара сдавили его горло. Через минуту разведчик опустил обмякшее тело на землю и выпрямился.

В тихом морозном воздухе раздался еле слышный тоскливый крик домового сычика: «Ку-ку-вит… Ку-вить…»

И тотчас от угла сарая к двери кинулась группа захвата.

Бойцы обеспечения залегли за бревнами во дворе, у крепостных ворот, за небольшими хозяйственными постройками.

Наконец все было готово, и лейтенант махнул рукой.

Намоконов мягко толкнул дверь.

В длинном узком коридоре тускло горела керосиновая лампа. На южной стороне прохода темнели семь металлических дверей.

У каждой из них стали по три бойца. Макар скинул не только немецкие шапку и «чесанки», но и собственную шинель. Сейчас будет жарко, и лишние одежки ни к чему.

Взводный прислушался. Было тихо, будто в могиле.

Лейтенант взглянул на Ивана, на солдат, подбадривая их взглядом, и снова взмахнул рукой.

Люди разом вытянули ножи из чехлов, открыли двери, вошли в казематы. И затворили за собой стальные щиты.

Смолин остался в коридоре, положил палец на спусковой крючок автомата. Рядом — Варакушкин и Бядуля. Терновой направился в конец прохода и застыл у маленькой деревянной двери. Там — комната с двумя сейфами, жилье офицера. Они — тоже цель рейда.

Смолин знал, что начальник крепости, баварец Энцерот Даус, опытный и безбоязненный человек. По сведениям партизан, солдаты форта зовут его «майстер тодт» — мастер смерти. Ну, что ж, посмотрим, кто на этот раз обвенчается со старой каргой, «майстер»!

За стальными щитами дверей сначала было тихо, но вот все громче и громче стали раздаваться приглушенные ругательства, короткие хриплые крики, звуки ударов.

Внезапно дверь одного из казематов раскрылась, и оттуда выполз, волоча на себе задыхающегося Мгеладзе, немец.

— Святая Мария, спаси! — захрипел артиллерист почему-то по-русски и ткнулся головой в цементный пол.

Шота снова кинулся за дверь.

Бядуля, увидев, что немец на полу еще шевелится, покосился на Смолина: «Добить?»

Взводный махнул рукой: «И без нас отправится к богу!»

Однако артиллерист внезапно вскочил на ноги и, пошатываясь, кинулся к русскому.

— А, щоб на тоби шкура загорилась! — обозлился Бядуля и, взмахнув автоматом, опустил ложе на голову немца.

Тот, будто у него отрубили ноги, рухнул на пол.

Стремительно мчались секунды.

Звуки схватки затихали. Теперь в коридор доносился лишь стук металла по металлу. Разведка выводила из строя орудия крепости.

Один за другим из каменных мешков выбегали бойцы, скрещенными ладонями показывая взводному, что дело сделано.

Поручив Намоконову и Бядуле обойти казематы, Смолин направился с частью разведчиков к офицерской комнате. Она была закрыта изнутри. Возле нее дежурил с автоматом наготове Терновой.

Смолин кивнул солдату.

Филипп постучал.

Никто не ответил.

Разведчик постучал еще раз.

За дверью раздалось ворчание.

— Ви шпэт ист эс?[2]

Терновой оглянулся на Смолина: «Отвечать?»

Взводный утвердительно покачал головой.

— Нойн ур моргэнс, хэр офицер…[3]

— Гляйхь…[4]

Раздался звук поворачиваемого ключа, и на пороге вырос начальник крепости.

Увидев направленные на него автоматы, Даус метнулся к столику, схватил парабеллум.

Кунах вывернул офицеру руку, вырвал пистолет, передал Смолину.

Обыскали пленного, стол, портфель, — ключей от сейфов нигде не было.

— Переведи, Филипп, — покосился Смолин на Тернового. — Мы пришли сюда не с визитом вежливости. Спроси, где ключи?

Терновой перевел.

Немец покачал головой, сказал, морщась:

— Ихь фэрштэе нихьт.[5]

Смолин кинул Мгеладзе:

— Проведи его по казематам, Шота. Быстро!