Засада на черной тропе

Во тьме над долиной пронесся сначала крик, а затем послышалось фырканье фазанов. Ингус насторожился. Карацупа поднялся: для него ночной полет жирных птиц говорил о многом. Фазаны взлетали густо, стаями, они фуррыкали, и гудели, и потом медленно, встревоженно шумя, садились. Взлетали фазаны в разных местах, словно кто-то метался среди них, бросаясь из стороны в сторону. Карацупа сел, облегченно вздохнув. Он знал: дикий зверь бегает не по прямой, а всегда зигзагообразно. Фазаны, напуганные приближением зверя, гулко взлетали и, нехотя пропуская его, снова усаживались на свое прежнее место.

Зверь ушел, и фазаны успокоились. Карацупа уже собирался повернуть назад, как в долине снова послышался шум фазанов. На этот раз они не кричали, а взлетали без крика.

«Идет человек!» — решил следопыт. Он мысленно провел прямую линию к месту, где взлетали фазаны — получилась четкая и ровная линия. Она вела от границы в долину.

Как бы в подтверждение его догадки в тишине послышался треск, гул и шорох осыпающихся камней. Дикие козы промчались над рекой, метнулись к скалам, и дробный стук их копыт покатился по каменным распадкам.

Следопыт знал: козы пугаются так только человека.

— Вперед, Ингус! — Карацупа побежал на тревожные звуки.

Он забыл про змей, про опасности, подстерегавшие его на каждом шагу, и думал только об одном: идет нарушитель! Тот уже миновал реку, пробирается через кусты. Нужно догнать его, остановить, взять!

Расстояние, отделявшее пограничника от врага, постепенно сокращалось: следопыт бегал отлично. Но вот он перепрыгнул через яму и споткнулся. В этот миг в уши ударил душераздирающий вопль. Послышался треск, что-то рухнуло в воду, и рядом в предсмертных муках закричал человек. «Скорей!» — крикнул Никита Ингусу и побежал что есть силы. Затем прыгнул с обрыва к реке. Сухо прозвучал где-то вблизи выстрел. Кто-то вскрикнул, но это уже кричал другой человек. Вслед за выстрелом над рекой покатился злой, торжествующий смех. Карацупа выхватил фонарь и направил его луч туда, где слышался шум. На гальке в судорогах корчился человек. Его волосы растрепались, глаза налились кровью. Перепачканные в грязи руки тянулись к Карацупе.

— Скорей… На заставу! — кричал он. — Я хочу жить!.. Меня ужалила змея… Врачей! Все скажу… как лечить… Он пускал шары… пугал… бросил меня… ушел… Скорей!..

Карацупа осветил камни и увидел рядом с корчащимся в судорогах человеком… труп. Следопыт обыскал его, забрал оружие, приказал Ингусу охранять и крикнул задержанному:

— Бегом!

Врага нужно было спасать.

Оба побежали по тропе. Но вскоре нарушитель упал. Карацупа связал ему руки, подхватил на плечи и понес.

— Скорей! — слышал он шепот. — Я все скажу… Я хочу жить!.. Южный питомник… Мы проводили опыты…

Карацупа остановился: нести больного было далеко, силы его оставляли, а смерть не задержится с приходом. Следопыт вытащил из кобуры ракетницу. В небо плеснула и рассыпалась тревожная красная звездочка. На ее зов примчались на взмыленных конях поднятые по тревоге пограничники.

— Скорей! Аллюр три креста!.. — кричал Карацупа.

Он перекинул больного через седло, вскочил на коня и помчался на заставу.

…Врага, павшего жертвой своего собственного злого умысла, удалось вовремя доставить на заставу, а затем в комендатуру. Задержанный раскрыл секрет излечения от змеиного яда и остался в живых. Прийдя в себя, он рассказал, что вражеская разведка создала по ту сторону границы питомник для разведения особой породы змей, которых начали забрасывать на советскую землю: пугать пограничников, наводить среди них панику. Но первая же попытка воспользоваться «змеиной атакой» и переправить через границу лазутчика окончилась крахом. А пограничники, овладев секретом противника, могли уже не бояться «импортированных» змей.

Свинцовая купель

Шли годы…

Карацупа стал известным на границе следопытом. Ковригин, его бывший школьный инструктор, как-то приехал на заставу, взглянул на своего воспитанника — и не узнал его.

— Смотрите, пожалуйста, — говорил он начальнику заставы, — был щуплый, хилый паренек, а теперь сокол какой! И в плечах широк, и силой богат, и ловок, и знаменит! А ну, покажи Ингуса! Покажи, что умеет твоя собачка.

Карацупа, бывший в ту пору уже командиром отделения, при появлении Ковригина почувствовал себя снова курсантом. Он побежал к клетке, вывел Ингуса и продемонстрировал старому инструктору, как собака берет след, как носит брошенные в кусты предметы, как конвоирует задержанного, охраняет вещи. Ковригин, большелобый, седеющий офицер, улыбался в усы, щурился да похваливал своего ученика.

— Гляжу я на тебя и думаю: теперь тебе самому в учителя нужно идти, — сказал он совершенно серьезно Карацупе. — Опыт у тебя есть. Стал ты настоящим боевым пограничником. Может, пойдешь в школу инструктором?

— С границы не уйду, — твердо сказал Карацупа. — Люблю службу. На сверхсрочную остался. Хочу всю жизнь на границе провести. Меня тут в партию приняли. Тут я человеком стал. Вот и хочу быть в строю, охранять рубеж.