Засекинский дом

Такъ прошли годы. За это время все чаще стало появляться въ печати имя Сергѣя Михайловича Засѣкина. Имя это поминалось двояко: въ иностранной прессѣ и въ отечественной. Въ иностранной прессѣ итальянскія, нѣмецкія и французскія газеты то и дѣло, небольшимъ количествомъ строчекъ, иногда только двумя, извѣщали своихъ читателей о какой нибудь диковинѣ, касающейся знаменитаго principe, или дурхлаута, или же boyard comte de Zazekzine, иногда даже Zakzetchine.

И дѣйствительно графъ Сергѣй Михайловичъ удивлялъ Европу.

Въ Парижѣ онъ ѣздилъ по бульварамъ на русской тройкѣ, или занималъ всѣ комнаты Maison d'Or на цѣлую ночь ради того, чтобы его съ его пріятелями и пріятельницами не безпокоили другіе гости. За это же время графъ почти нечаянно женился на петербургской барышнѣ, дочери тайнаго совѣтника Евтюхова, съ которой познакомился на морскихъ купаньяхъ. Однако, черезъ годъ, въ Римѣ, графъ былъ уже влюбленъ въ какую-то „причипессу“ и, чтобы показать ей подобіе русской зимы, онъ среди мая обратилъ въ зиму довольно большой садъ отеля, который занималъ. Онъ приказалъ усыпать землю мукой, вымазать клеемъ всѣ деревья, оборванныя отъ листьевъ, и обсыпать ихъ ватой и слюдой.

Графиня же оставалась въ Парижѣ и очень веселилась…

Въ Вѣнѣ, гдѣ у графа былъ собственный домъ-вилла и конскій дворъ съ полсотней скакуновъ, онъ нашумѣлъ наиболѣе и два раза: одинъ разъ, взявши на скачкѣ призъ, другой разъ, сломавши себѣ ключицу и надломивши шею. Послѣдній подвигъ очень заинтересовалъ родственниковъ женатаго, но еще бездѣтнаго графа, но вскорѣ они разочаровались. Вѣнскіе доктора шею починили заново.

Каждый разъ, что графъ возвращался къ женѣ въ Парижъ и къ своей амбасадѣ, цри которой былъ détaché, всѣ бульварныя газеты въ двухъ — трехъ строкахъ объявляли, что извѣстный милліонеръ comte de Zaczaczine снова появился при бомондѣ, танцовалъ въ салонѣ такой-то герцогини, или за одну ночь въ Джокей-клубѣ проигралъ въ карты une somme ronde!

Однажды, когда графъ вернулся въ Парижъ, гдѣ оставалась и веселилась графиня, она объявила ему, что она беременна. Графъ очень удивился…

За время этого заграничнаго житія въ русской прессѣ тоже появлялось часто имя графа Сергѣя Михайловича Засѣкина и тоже въ краткихъ, но очень точныхъ выраженіяхъ, вдобавокъ въ нѣсколькихъ всегда одинаковыхъ строкахъ. Это были объявленія о продажѣ различныхъ вотчинъ его въ разныхъ губерніяхъ, вслѣдствіе неплатежа. Деньги, разумѣется, вносились, но на слѣдующій годъ снова появлялось то же лаконическое упоминаніе его имени. Это было единственное доказательство для россіянъ о его существованіи на бѣломъ свѣтѣ.

Однажды обыватели околодка въ приходѣ Николы Линючаго были сильно озадачены суетой, которая происходила на дворѣ Засѣкинскаго дома. Издавна тутъ бывало мертво-тихо, а вдругъ тутъ появились всякія телѣги, ломовые извозчики, даже три драныя четырехмѣстныя кареты съ биржи.

Оказалось, что многое и многое изъ Засѣкинскаго дома вывозится: и картины, и бронза, и другія рѣдкости. Все это продано наполовину какому-то петербургскому вельможѣ, а наполовину какому-то московскому купцу, который недавно выстроилъ домъ и заводитъ такія же рѣдкости у себя, какія когда-то скопилъ екатерининскій вельможа.

Графъ Сергѣй Михайловичъ былъ въ это время въ Висбаденѣ, немножко проигрался въ рулетку и хотѣлъ отыграться.

Графиня все оставалась въ Парижѣ…

Она очень веселилась…

Засѣкинскій домъ былъ, между тѣмъ, очищенъ въ мѣсяцъ. Оставалась лишь кой-какая мебель. Но вскорѣ, хотя ничего вновь продавать приказа не было, многое начали вывозить опять. Но все больше по ночамъ. Наконецъ, Засѣкинскій домъ опустѣлъ совершенно. Въ немъ остались только стѣны и потолки. Да и не всѣ стѣны были цѣлы. Въ желтой гостиной даже ободрали шпалеры со стѣнъ. Затѣмъ управитель вдругъ, придравшись къ неполученному за два мѣсяца жалованью, самъ покинулъ свое мѣсто. Ему надоѣло быть управителемъ. Онъ купилъ себѣ домъ недалеко отъ Засѣкинскаго дома и внесъ за него двадцать пять тысячъ чистоганомъ.

Прошелъ годъ, и въ Засѣкинскомъ домѣ уже виднѣлись въ нѣкоторыхъ мѣстахъ рамы съ разбитыми стеклами, а чрезъ разбитыя окна уже появились новые обитатели въ комнатахъ — голуби. Въ трубахъ давно нетопленнаго дома вороны и галки уже вили гнѣзда. Жизнь сосредоточивалась только въ двухъ флигеляхъ, выходившихъ на улицу, гдѣ жили квартиранты.

Прошло десять лѣтъ. Подошли шестидесятые годы. Упоминанія о графѣ Сергѣѣ Михайловичѣ въ иностранной прессѣ постепенно давно прекратились. Вмѣстѣ съ тѣмъ прекратились и упоминанія о немъ отечественныя. Всѣ вотчины одна за другой были уже проданы въ разныя руки съ переводомъ долговъ. И графъ Сергѣй Михайловичъ, „реализировавъ“, какъ онъ выражался, свое состояніе, взялъ у жены сына и поселился въ Висбаденѣ. Реально или видимо получилъ онъ всего сто тысячъ, которыхъ ему хватило на цѣлыхъ пять лѣтъ. Послѣ этого онъ переѣхалъ жить къ троюродному племяннику въ г. Епифань, а мальчика сбылъ въ Москвѣ въ пансіонъ.

Графиня все оставаласъ въ Парижѣ…

Она меньше веселилась…

IX