Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют

«Мы были встречены шквальным артиллерийским огнём, — вспоминал впоследствии заместитель командира 29-го тк генерал-майор А. В. Егоров, находившийся в начале боя в 32-й тбр. — С обеих сторон авиация бомбила передний край. Восточнее свх. „Октябрьский“ из с. Сторожевое доносился неумолкаемый гул — врага атаковала 25-я тбр полковника Володина. Пелена чёрной пыли закрывала все вокруг… Я видел, как, поправив шлем, опустился в башню Линев. Вмиг ожило поле, которое недавно казалось безжизненным. Ломая на своем пути кустарник, подминая посевы, танки устремились вперед, ведя огонь на ходу. Постепенно в бой втянулись все батальоны. Командиры понимали, что каждая остановка, малейшее замедление движения или нерешительность будут использованы противником.

Над головой снова появилась фашистская авиация, усилился заградительный артиллерийский огонь, немецкие снаряды рвались впереди наших танков, вздымая землю. Я хотел нажать кнопку микрофона, но повременил. В эфире было слышно, как действовали экипажи. „Ориентир три, цель — пушка, снаряд осколочный. Заряжай… давай, давай!“ „Наводчик — по пехоте, молодец, Ваня, так их! Водитель, больше газу…“ — летели команды комбатов. Запрашивали данные о продвижении. Докладывали ротные командиры.

— Иванов! Сократить дистанцию! Вакуленко, увеличить скорость! Всем! Всем! Всем! Больше огня! — раздавался в наушниках голос Линева.

…Стойкость наших танкистов, их стремительность, волю к победе не удалось сломить врагу отчаянными контратаками… Я видел, как экипаж нашего подбитого танка продолжал бой врукопашную… Советские воины, когда отказывало оружие повреждённой машины, выпрыгивали из горящего ганка и бросались на немцев»[283].

В разговоре с автором ветераны вспоминали, что часть подбитых советских танков у выс. 252.2 (в основном это были «тридцатьчетверки»), хотя и оказалась обездвиженной, но могла вести огонь из орудий. Танкисты использовали эту возможность до последнего, пока боевые машины не начинали гореть. В пылу боя, особенно если у танкистов не было ещё боевого опыта, они надеялись на маскировку дымом и пылью, поэтому не всегда правильно рассчитывали возможности обездвиженной машины. Из-за этого многие сгорали в танках после попадания очередного снаряда. Подтверждение этому удалось найти в документах 29-го тк. Так, начальник политотдела 32-й тбр подполковник Трусков доносил:

«В боях 12.07.43 г. проявили героизм экипажи 1-й и 2-й рот 2-го танкового батальона. Несмотря на поджог их танков, экипажи горящих танков шли вперед, вместе с танками горел и экипаж. Ни одна машина не вернулась назад, не покинула боевого поста, все стремления были направлены на выполнение боевого приказа»[284].

Экипаж «тридцатьчетверки» командира 2/2-го тб лейтенанта Царева прорвался в глубь обороны противника вместе с группой танков 1-го тб майора Иванова и в окружении погиб.