Засекреченная Курская битва. Неизвестные документы свидетельствуют

Что касается 14-го тп, то он не был передан в состав 5-го гв. Стк по объективным причинам. Во всем остальном возмущение А. Г. Кравченко справедливо. Действительно, его корпус в период наиболее напряженных боев сражался героически и сыграл важную роль при выполнении приказов командования. Тем не менее отношение к этому соединению со стороны отдельных руководителей фронта оставалось, по меньшей мере, странным. К сказанному комкором добавлю лишь несколько цифр. Согласно донесению помощника командующего 1-й ТА инженер-полковника П. Г. Дынера, на 15 июля 10-й тк имел в строю 110 танков, а 5-й гв. Стк лишь 16[500]. Однако первый был выведен на комплектование, а соединение генерал-майора А. Г. Кравченко передали в состав 6-й гв. А, где после восстановления 14 боевых машин вновь был брошен в бой. К исходу оборонительной операции он был полностью разбит, в его составе насчитывалось около Ю танков. Зачем было доводить до такого состояния стойкое и не раз проверенное в боях соединение, не понятно. Ведь еще 18 апреля 1943 г. была подписана Директива Ставки ВГК № 30095 командующим фронтами о порядке использования в операциях гвардейских армий и корпусов, в которой требовалось:

«…Не доводить их ни в коем случае до истощения»[501].

Чтобы закончить с эпизодом в 10-м тк добавлю, подобные, как в ту пору говорили «фортели», даром не проходили даже для генералов. После лечения в госпитале генерал-лейтенанта В. Г. Буркова не вернули к самостоятельной командной работе в действующей армии. В августе 1943 г. он был назначен начальником Высшей офицерской бронетанковой школы им. Молотова в Ленинграде. От более серьезного взыскания его спасло стечение обстоятельств. Во-первых, в этот день корпус все-таки перешёл в контрудар и даже несколько продвинулся вперед и тем самым выполнил приказ Н. Ф. Ватутина. Во-вторых, генерал был ранен[502], но остался в строю — поступок, вызывавший уважение. И, в-третьих, заместитель командующего фронтом генерал армии И. Р. Апанасенко лично знал В. Г. Буркова ещё по службе в Среднеазиатском военном округе. Василий Герасимович в 1940 г. формировал в Туркмении 9-ю тд, с которой потом в июле 1941 г. прибыл на фронт, а Иосиф Родионович командовал округом. Судя по характеристике, которую тогда давал ему И. Р. Апанасенко, он был доволен комдивом и как командиром-строевиком, и какхозяйственником, который на базе казарм кавалерийской дивизии в короткий срок сумел развернуть танковую дивизию, численностью в два раза больше и при этом создать сносные условия для личного состава. Есть основания полагать, что его мнение в 1943 г. сыграло не последнюю роль в судьбе В. Г. Буркова.

Но вернёмся к событиям 12 июля. Итак, в 8.30 ни одно соединение объединенной группировки 6-й гв. А и 1-й ТА в контрудар не перешло. Судя по некоторым данным, из района выжидательных позиций к исходным начали выдвигаться лишь бригады 10-го тк и полки 204-й сд. 184-я и 219-я сд продолжали марш, а 5-й гв. Стк располагался в прежнем районе, ожидая подхода пехоты 184-й сд. Следовательно, как планировал Н. Ф. Ватутин, мощного контрудара силами сразу двух (главной и вспомогательной) группировок нанести не удалось. В установленное время в атаку под Прохоровкой перешли лишь два танковых и два стрелковых корпуса гвардейских армий.

В то время как штабы 40-й А, 6-й гв. А и 1-й ТА выясняли отношения и доказывали, кто из них лучше командует войсками, противник перед их фронтом вел перегруппировку, концентрируя наиболее сильные соединения на северном направлении. Из журнала боевых действий 48-го тк: